Раиса Моргунова-Кремена - Зеркало моей души. Книга 1

Стоял на ногах в переломах,
Держала скала изо льда.
Под бровью седою, с изломом,
Глаза, устремленные вдаль.

К востоку, туда, где Россия,
Где женщины, дети, деды,
Жалея о том, что бессилен
Помочь им спастись от беды.

Вот льдина пронзила затылок,
Сковал розовеющий лед
И сердце живое застыло
За нашу страну, за народ.

За павших героев отчизны,
Сынов, не жалевших себя,
За каждой поминною тризной
Мы помнить должны их, любя!

Никто и ничто не забыто!
Слова те как клятва нужны.

На подвиг, что кровью омытый,
Шли дочери наши, сыны.

Идти в храм и ставить им свечи
За доблесть, за смелость, за жизнь,

За то, то изгнали прочь нечисть,
За то, что остались мы жить,

Должны мы их помнить и вечно
В сердцах эту память хранить.

Белоствольные березы, отогревшись от мороза,
На краю села у хатки, распустили свои прядки.

Там, в дряхлеющей избушке, две сестры и мать-старушка.
Ни богатства, ни машин, а кормилец – сын один.

Мать с законами не спорит, утопивши в слезах горе,
Проводила служить сына, и невеста у овина

С милым нежно распрощалась, дома ждать его осталась.
Что могла поделать мать? – Попал в Чечню он воевать.

Прошла зима, пришла весна, давно от сына нет письма.
И вдруг, средь ясна неба гром, – известие приходит в дом,

Что сын – герой, погиб в Чечне, на непонятной той войне.
Погас закат, померкнул взор, осиротел родимый двор.

И нет тех слов, чтоб передать, какую боль терпела мать,
Рыдают сестры за столом, собрались люди за окном,

В тени у беленьких берез невеста не скрывает слез.
Скажи, страна, зачем нужна та непонятная война?

И сколько будет посылать на «мясо пушечное» мать
Своих сынов и дочерей в угоду родины своей?

То был Афган, теперь Чечня, идут на линию огня
Сыны красивы, молоды, а возвращаются – седы.

А то без ног, он инвалид и сердце матери болит,
Так велика его беда – нести тот крест ему всегда.

А кто-то вовсе не пришел, в чужой земле приют нашел.
Скажи страна, Россия-мать, тебе не жалко посылать

На ту проклятую войну, откуда многих не вернуть?
Не можем мы понять сполна, ответь нам, родина, страна.

И слёзы, выплакав свои, ушла невеста без любви
К другому, – бедная вдова, а мать, оправившись едва,

Не снявши траурный платок, взяв подаянье в узелок,
Идет несчастная в слезах, о горе Богу рассказать…

Поймёт страна когда-нибудь, как тяжек материнский путь,
И где дороги те, пути к могилам тем, что не найти?

Среди березок бой тот шел
И видел я картину:
Вонзались пули в белый ствол,
Косил их взрыв от мины.

Берез рубило поперек,
Стояли, как калеки
И сок березовый потек,
Как вызов человеку.

По закопченным их стволам,
Струился он, как слезы.
Враг наступал, и было нам
Тогда, не до березы.

Шел страшный и жестокий бой,
Солдаты погибали.
Берёз я сравнивал с собой,
Те – стоя умирали.

Молил святых: «Я вас прошу,
Спасите, сохраните!
Я в честь аллею посажу,
Того кровопролитья,

Лишь только б выжить, избежать,
Кровавой той угрозы»!
Остались навсегда, лежать
Ребята средь берёзок.

Взрастил здесь парк сегодня я,
Назвал – Аллея Славы.
Она, как память о друзьях,
Ведет к мемориалу.

А там, у Вечного огня,
Растет одна берёза.
С нее, как память того дня,
Стекают её слезы.

Вы посетить мемориал
Придете в день погожий,
Расскажем вам, чтоб каждый знал,
Она страдала тоже.

Как жаль, что ранило коня,
Его мне надо пристрелить,
Но он был фронтовик, как я.
Мне приговор не совершить.
Смотря печально мне в глаза,
Просил, наверное, помочь,
Из глаз текла его слеза,
Себя не смог я превозмочь.

Тот конь спасал меня не раз,
Из поля боя выносил.
Он другом был, мой Арзамас,
И знал, что трудно, не просил

Порою сена и питья,
Не знал усталости и лень,
Был терпеливым, как и я,
Со мной был рядом ночь и день.

И вот сегодня умирал,
Мой друг, товарищ боевой.
Бойцу я свой наган отдал,
Пусть пристрелит его другой.

Приду тебя благодарить,
За службу верную твою,
Цветы не принято дарить
Коням – ребята засмеют.

Да пусть смеются. Я, друг мой,
Нарву букетик из травы,
Посыплю ею холмик твой,
Пусть, вопреки людской молвы.

Весной здесь расцветут цветы —
Степных ромашек белизна.
Прости, был лучшим другом, ты.
Но разлучила нас война.

В ночь село, фашисты захватили,
Но успела горсточка ребят
В лес уйти, все комсомольцы были,
И создали там они отряд.

Рельсы разбирали, эшелоны
Мигом улетали под откос,
Из деревьев делали заслоны,
Рыли ямы и взорвали мост.

Чтобы вражьи ноги не ступали,
Парни свою землю берегли.
Матери им тоже помогали:
Хлебом, солью, чем только могли.

В старенькой и неприглядной бане
Прятали пшеницу под полком.
И для тех ребят, кто партизанил,
Выпекали хлеб они тайком.

Чтоб фашистов дух не потревожил,
Чтобы хлеб никто тот не нашел,
Женщины жгли все, что только можно,
Чтобы запах посторонний шел.

Серые душистые лепешки
Выпекали ночью, при свечах,
Партизанской тайною дорожкой,
Проносился хлеб односельчан.

Сделав из лепешек горбик сыну,
Провожала утром по грибы.
Уходил с пустою он корзиной,
А сама просила у судьбы:

Пронеси беду, не дай фашистам
С «юродивым» фокус распознать.
Шел от сердца зов и был неистов,
Плача, целый день молилась мать.

В «горб», обратно набивались листья.
Фрицы только хохотали вслед.
С юродивым не искали истин,
С дурака, конечно спросу нет.

Дно пустое у него в лукошке
И фашистам было невдомек,
Что необходимые лепешки
В горбике уносит паренёк.

Немцам было думать неохота,
Что горбун в лохмотьях и лаптях,
Тайною тропинкой по болоту,
Сведенья носил о новостях.