Антон Юшков - Жития грешных. Стихи и ничего лишнего

В сплетении снов, словно в сплетении трав
Запутались блуждающие души,
Нам сон в сто крат всей этой яви лучше,
Там ветер – сторож колдовских дубрав
Баюкает рассвет кроваво-красный,
Там всё прекрасно,
И свет солнца ясный
Судом Даждьбога судит
Кто здесь прав,
А прав здесь тот, кто чище и честнее,
Кто лживей и корыстней – тот не прав,
И там Харон – владыка переправ
Со всеми пьёт, лишь изредка пьянея,
Там Хеймдалль свой сторожит Биврёст,
Пегасы там по небу чертят дуги,
Там можно захлебнутся в бездне звёзд,
Сама земля там к небу тянет руки,
Там Лукоморье, Авалон и Рай,
Тот край, что называли Эльдорадо,
Одна беда – что просыпаться надо,
– Проснись, мой друг. Пора уже. Вставай.
Я рад, что даровали тебе грёзы
Недолгий, но чарующий покой,
Проснись, и против этой серой прозы
Мы встанем стихотворною строкой.

Я чёрные как кровь отхаркиваю строки
Всего того, что нам мешает просто жить.
А ты, подобный мне, их примешь за уроки
С ответом на вопрос, мол быть или не быть.
Смотри, стоит стакан, он пуст наполовину
Иль вполовину полн, а может так и сяк.
Прими его, мой друг, и тёмную годину
Испей его до дна и хлопни об косяк.
А после в тишине мы встанем у окошка,
Покурим в темноту и грустно помолчим,
Поверь, поверь, мой друг, ещё совсем немножко —
И мы шагнём за грань, а может
Полетим…

Я себе построил замок
Из ежовой жёсткой кожи.
Отвечаю всем, что занят —
На полях рисую рожи.
В этом замке нет окон,
Нет дверей и нет балкона.
Оборвал я телефон,
Мне легко без телефона.
Мне уютно в тишине,
Моё золото – молчанье.
Кроме истины в вине
Ничего не замечаю.
Я ж мечтал о заточении.
Мне здесь здорово – клянусь…
Я вам лгу, прошу прощенья —
Я устал и я боюсь…

Скажи, за что… Скажи, за чем…
Во благо, или же во зло
Мне не найти понятных слов
Для трогающих души тем.
Я будто нем
И мне не передать словами
Свои желанья. Звеньями цепей
В души потьмах, в смятении ночей
Они рассыпались холодными кострами,
Во тьме пересечённой зеркалами
Бездонных и бездушных ваших глаз…
Непониманье убивает в вас
Всё то, что я люблю,
Но как же жаль…
Мне этого не передать словами…

Твой взгляд, лучащийся нездешним светом звёзд,
Мне отвечающий на странные вопросы…
Ты не любовь моя, но между нами мост
Неуловим как дым от папиросы.
Смотри, как волосы твои плетут узор,
Играя с ветром, но не с пальцами моими,
Ты не любовь моя, но я ловлю твой взор,
Ты мне мила меж многими иными.
Не посчитай слова мои за лесть,
И хоть я знаю – верить нет большой охоты,
Ты верь – я вечно помню, что ты есть,
Мне очень жаль, что ты не знаешь кто ты…

На стенах твоих укреплений,
В постелях твоих лагерей
Солдаты стояли гурьбой у флагштока
Для флага из их простыней,
И каждый второй из них спал вместе с прачкой,
Но простыни были в крови.
И весь этот город борцов против скуки
Стоял на постели любви.
Ты вышел из дома небритый
Сломав протекающий кран,
Она на постели сорила слезами,
А значит твой город был сдан.
Солдаты скрипели зубами,
А прачки ревели навзрыд,
И сам бургомистр сказал обречённо
Приняв подобающий вид:
– Откроем пошире ворота
Вчера, завтра и каждый час,
Ведь стены не выдержат долгой осады —
Здесь стены, и те против нас.
Солдаты решили сдаваться
Надеясь, что милостив враг,
И прачки стирали всю ночь до рассвета,
Чтоб выбросить белый флаг.
Твои отгремели походы,
Вернувшись с другой стороны,
Узнал ты с трудом свой серебряный город
В размытой помаде войны.
Все лица солдат, да и прачек
Слились в отвратительный фон,
И лишь бургомистр сказал, что не может
Жить город без белых знамён.

Мы под прицелом у небесного софита,
Сценарий судеб на коленях у Творца —
Спектакль без начала и конца.
Из-за кулисы, что слегка нам приоткрыта
Мы видим дьявола-суфлёра без лица.
Творец уснул, как будто он здесь ни при чём,
Подняли занавес, и чертовщина началась —
Суфлёр взял текст, размножился сто раз
И встал у каждого актёра за плечом.
Здесь по его задумке фарс —
Трагикомедия для нас,
Как шапито, дешёвый балаган,
Без перерывов и антрактов
Мы в ряд встаём марионеток с тускнеющими бусинами глаз,
А тем, кто вовсе слеп – тому и лучший из контрактов.
– Кто первый в клоуны, ребята?
– На роль слепого акробата
Вакансий нынче маловато,
Под ним натянута струна
Из нервной ткани сплетена.
– Желающие, называйте имена!
О нас снимается кино со всеми нами в эпизодах,
Массовки нами же забиты,
Лишь роли главные открыты —
На них заявленные мрут ещё при родах.
– Эй! Кто первый мне сыграет страх?
На эту роль мне много надо
Придурков, что всегда не при делах,
Дебилов, тех, что и по одиночке – стадо,
Да пару шлюх со злобою в глазах!
– Мне кажется – в сценарии другое…
Мне кажется – в сценарии честней…
– Молчать! Стоять! И ни рукою, ни ногою,
Ни мыслью от концепции моей
Не отступать!
И мы не отступаем. Играем, как нам велено играть.
Ролей своих как будто не теряем, но вроде как и нечего терять…
– Эгей! Эгей! Не проходите мимо!
У нас на сцене скопище шутов,
Для вас за просто так любой готов
Сыграть прелюбопытнейшего мима —
Ударь его – он упадёт красиво,
Беззвучно, улыбаясь, как больной,
Ему ты только что-то льстивое напой,
Он, мол, талант, а ты в восторге сильном,
Так он и сам уж об пол биться рад башкой,
Но на тебя косится будет не дурачась,
Поверьте, что обычай здесь такой,
Что тот тут и важней, и больше значит,
Пред кем об руку дольше били вы рукой.
– А вот ещё игрушка-веселушка – Кольцо Всевластья,
Штука не нова,
Но только поглядите-ка сперва —
Работает без пыли и без звука.
Её забросить поприцельней в это стадо
Привязанным за нитку надлежит,
Так надо, говорю я вам, так надо!
Ещё какой заглотит паразит,
Вам может всё равно, а мне обидно —
Какой ни есть, а всё же реквизит.
Так вот, кидайте и смотрите эту драку,
Кольцом тут важно в подходящего попасть
И можно любоваться как за власть
Один другому рвёт, простите, сраку.
Ведь рвут, не вру, да чтоб на месте мне пропасть…
…Мы в этом балагане все. Нет хода.
Нет выхода, даже антракта нет,
И день за днём без перерыва на обед
Мы как халявная потеха для народа.
Одно в безумной этой пьесе утешает —
Народ играет тех же дураков.
Ничуть ни хуже, между прочим, нас играет,
Куда деваться, раз сценарий наш таков.
Нам некуда бежать из этой труппы,
О бегстве лишь пустые разговоры,
Нам кто-то сообщил: Весь мир – театр,
Мы поняли – все люди в нём
актёры…