Борис Свердлин - Мэйдэлэ

Что мы натворили в самом деле?
Разве можно так играть с судьбой?
Будто бы действительно хотели
Мы уйти к кому-то в мир другой,

Не звонили, словно так и надо,
(Гордость, что ли, нам мешала в том?)

И разлука – глупости награда,
Пустотой щемящей влезла в дом…

И брожу я в толчее прохожих,
И себя, и случай тот клеймя…

Мало женщин на тебя похожих —
Может быть, увижу вдруг тебя?

Я начал забывать слова —
Куда они внезапно делись?
Как-будто в дырках голова,
И все слова вдруг разлетелись…

Я их зову обратно в стан
Любимых слов и выражений,
Но, видно, стан склерозу сдан,
Когда мозг чахнул без движений.

Ушла неслышно красота
И сила мышц уже не сила,
И поступь стала уж не та,
И общество уже не мило…

Сегодня я не рвусь совсем
На рандеву с прекрасной дамой,
И вместо чтения поэм
Я наслаждаюсь теплой ванной.

И телефон почти умолк,
Как-будто все меня забыли…
Живу один… как дикий волк,
И на ушах так много пыли.

Ты образом своим слилась с самой природой,
Повсюду вижу я твои черты:
Голубизна озер, бездонность небосвода —
Напоминают мне глаза прекрасные твои.

Когда же солнце среди туч кромешных
Вдруг явится нежданно и светло,
Я чувствую, в порыве безутешном
Прикосновений рук твоих тепло.

Я слышу смех твой, чистый и звенящий,
В журчанье горного, весеннего ручья,
И профилем твоим кокетливо-изящным
Неисцелимо очарован я.

Твоя походка, разве что у лани,
Найдет сравненье – так она кротка,
А волосы пшеничными цветами
Меня обворожили навсегда.

Мы разошлись. И я тебя не вижу,
Но вспыхнет в небе яркая звезда —
И словно это ты, и снова ты мне ближе,
И не забыть тебя мне никогда.

И сердце от сравнений вдруг сожмется —
Какой же я несчастный человек:
Ведь мне уж ничего не остается,
Как представлять тебя в изгибах плавных рек…

Мне кажется, что все как прежде,
И ты мила, как никогда…
В ослепительной надежде
Жду тебя я у окна.

Жду с любовью, жду с волненьем,
Жду, не веря, что придешь.
Жду, предвидя наслажденье,
Что собою принесешь.

Помню прежние свиданья,
Ночью вижу их во сне,
Их немое увяданье
Не дает покоя мне.

Ты ведь знаешь, – я другую
Не сумел бы полюбить,
О тебе одной тоскую,
Не могу тебя забыть.

И безжалостное время
Не смогло за столько лет
Снять с меня святое бремя
В вечной верности обет.

За окном шумят листвою
Молодые тополя,
Будто бы о нас с тобою
В этот вечер говорят…

Пусть будут молнии и гром,
И шторм свирепый злится —
Мне это, право, нипочем —
Ведь у меня твои цветы
Заложены в страницах.

Пусть клеветой порочат честь
И лгут с тупой амбицией —
Сумею это перенесть —
Ведь у меня подарок есть:
Твои цветы в страницах.

Они – бальзам, мне плохо – к ним
Спешу, чтоб исцелиться…
Как хорошо, что в книге есть
Твои цветы в страницах!

В меня вселился страшный бес,
Он не дает совсем покоя —
Я целый день обеспокоен
И не хочу все наотрез.

СТРЕСС! СТРЕСС!

Я словно сшит из старой ваты
И не открыть глаза – заплаты,
И на судьбу забросил крест.

СТРЕСС! СТРЕСС!

Лекарство, знаю, не поможет:
Все время что-то жжет и гложет
И душу по кусочкам ест…

СТРЕСС! СТРЕСС!

Стресс, стресс!
Придумал ж кто-то
Это слово-
Теперь среди болезней новых
Еще одна блатная есть:

СТРЕСС! СТРЕСС!

Товарищ генерал, позвольте доложить —
Я ваше приказание исполнил:
Поручено мне было город разбомбить —
Теперь там беспорядок полный!

Разрушены мосты, пылают русла рек,
В живых оставшееся чудом население
Навряд ли доживет положенный свой век
И просит у творца об избавлении.

Товарищ генерал, как преданный солдат
Я выполнил все ваши приказанья,
Но я не то что горд и уж совсем не рад —
Мне это было сущим наказаньем!

В какой-то там момент мне было жалко их —
В смешавшейся с дождем и кровью грязи
Я видел жуткий страх и слышал страшный крик
Детей и стариков, захваченных в засаде.

Товарищ генерал, я уничтожил всех,
Как мне предписывал устав солдата,
Не орден на груди – я взял на душу грех:
Скажите, в чем те люди виноваты?

Когда-нибудь
Тебя найдут
У двери лифта
В луже крови

И твой изрешеченный
Труп
Шакалам скормят
В рваном поле.

И крест злоченный
Завершит
Твой взлет
Российского вельможи,

И даже доллар
Не поможет,
И в бедняка
Не воскресит…

Лужа крови, жажда мести…
Журналисты все на месте.
Фотографии в газетах,
Чтоб поверить новостям:

Бизнесмена и банкира,
Севших в «Вольво» после пира,
Разорвало взрывом бомбы,
Возле Думы, по частям…

Всем уже неинтересно,
Только близким слишком тесно
На кладбищенской равнине
В черных шляпах и платках.

Возложив цветы живые
На могилы дорогие,
Плачут матери и вдовы
И звучит прискорбный Бах.

Генералы из ОМОНа,
Будто съевшие лимоны,
В сжатых фразах, с кулаками,
Вознесенными к Богам,