Борис Свердлин - Мэйдэлэ

Обещают и клянутся,
Что убийцы все найдутся
И падут в презренной позе
К правосудия ногам…

Киллер Стенька, из Ордынки,
В это время в доме Зинки,
Обнимаясь и целуясь,
Потихоньку виски пил…

Ох, смеялся этот Стенька,
Разложив по полу деньги,
Видя, как с телеэкрана
Шеф-заказчик слезы лил…

Мой муж на вторник и на среду,
Сегодня вновь ты будешь мой…
Как долго праздновать победу
Я буду над своей судьбой?

Как долго будем мы, встречаясь,
Скрывать огонь стихийных чувств?
Не разведясь и не венчаясь,
Хранить ранимый наш союз?

Как долго Б-г позволит, милый,
Тебе ходить в мой скромный дом,
Где с необузданною силой
Себя любви мы отдаем?

Любимый, часто, темной ночью,
Когда я остаюсь одна,
А ты домой уходишь срочно —
Я плачу тихо… до утра.

Нет, все прекрасно. Я довольна —
Мне было радостно с тобой.
Но все равно на сердце больно:

Ты мой и вместе с тем не мой…
Ты муж на вторник и на среду,

И лишь два дня всего со мной —
Какая, право, здесь победа
Над столь коварною судьбой?

Когда захватит вас врасплох
Болезнь, незримая доселе,
И боль во всем презренном теле
Прорвется в бесконечный «ох!»

Когда, ни то чтобы на бал, —
К врачу сходить уже проблема,
И в голове одна лишь тема —
«Конец настал, конец настал…»

И не успел еще пожить,
А Б-г уже в свою обитель
Зовет тебя как Повелитель,
Решающий, кому где быть…

И на душе страданий сонм,
И все нажитое – ненужно!
И все богатство – лишне, чуждо,
И быть здоровым – лучший сон.

Ты содрогнешься от прозрений
От мыслей жгучих, как вулкан,
На лаве пляшущих «кан-кан»,
Под гром ужасных представлений…

О, сколько времени и сил
Ушло на мебель и квартиры,
Машины, дачи и мундиры
(На что ты жизнь свою спалил?!)

И все, что было в голове:
Лишь деньги, деньги – только деньги!
И было скверно, если день был
Порой неприбыльный вполне.

Какая ж радость, если счет
Рос, как грибы в дождливый август, —
Ты в ликованье был, как Фауст,
И душу мог отдать в залог.

А в это время мать с отцом,
Не претендуя на вниманье,
В своем простом существованье,
Сводили еле день с концом.

И не просили ничего,
Хоть знали: ты живешь богато,
Не как иные, на зарплату,
И ходишь часто в казино…

«Спасибо Б-гу, что не пьет,
Не курит и не просит в заем,
А то мы очень многих знаем,
Чья жизнь – совсем наоборот…»

Но вот беда случилась вдруг.
И все акценты изменились,
И мама с папой пригодились
Как верные из верных слуг.

Теперь уж каждый день без них,
Без их присутствия, – был страшен,
Как-будто в черный цвет окрашен,
А им – сто тридцать на двоих…

«Ну, что ты, сыночка родной? —
Все будет хорошо, увидишь…
Ты скоро из болезни выйдешь,
Ведь ты у нас всегда герой…»

И так сидели с ним, вдвоем,
И днем, и ночью у постели,
И, как когда-то, песни пели,
Чтоб меньше мыслей о плохом…

Вот так, когда болезнь с косой
В тени полуоткрытой двери —
Иной шкалой ты счастье меришь
И Б-гу молишься порой…

И наплевать уже на злато,
На «мерседесов» гордый знак —
С больничной, каменной палаты
Все видится совсем не так:

К корням семейным тянет горе
И сердце просится опять
Увидеть и отца, и мать,
И потонуть в их добром взоре.

Как часто, в радостях шальных,
Когда влечет все выше, выше —
Мы забываем про родных,
Но Б-г все видит, Б-г все слышит!

Триста рублей заплатят —
Буду и я богат:
Ленке купить бы платье,
Сашке – большой шоколад.

Мишке куплю качели,
Рае куплю часы —
Дети давно хотели
Что-нибудь для души…

Боже! Как мало надо,
Чтобы почувствовать вдруг,
Что от куска шоколада
Празднично стало вокруг.

Что от железной игрушки
Мир изменился весь —
Снова пришли подружки
И зазвучала песнь.

Триста рублей всего лишь,
Чтобы красиво зажить —
Вот она наша доля,
Но не хотят платить!

Теперь уже…
Нет тех
Красивых слов,
Которые вселяли в сердце радость.
И даже снов,
Наивных, добрых снов,
Рождавших умилительную сладость…

И не вернуть,
Увы, уж не вернуть,
Все, что ушло
С пришедшим
Страшным веком…
И нет уж тех,
Кто собственную грудь
Подставит за чужого человека…

Все разлетелось,
Вдребезги и пыль,
И на фрагментах тлеющего быта
Все больше проступает
Грязь и гниль,
И все хорошее навеки позабыто.

И вместо песен,
Звавших в светлый путь —
Теперь какофонические звуки.
И на душе от них
Такая, к черту, муть,
И чувства злобы,
И кромешной скуки.

Все отошло на задний план:
И нефть, и доллар, и Иран —
Лишь об одном звонят куранты:
Мигранты! Эс. О. Эс.! Мигранты!

В Европе, без того проблемной,
Где все и так трещит по швам,
И в общей власти, слабой, тленной,
Давно уже царит бедлам,

Где парижане – из Алжира,
А мюнхенцы – из Анкары,
Где создалось два разных мира
И не сбежать от паранджи,

Где шариат раскинул сети
От Амстердама до Афин,
Соорудив везде мечети,
Где правит хитрый Алладин,

Где демография – лишь слово,
Которым можно пренебречь,
Не чувствуя, как острый меч
Ждет богатейшего улова.