Дмитрий Пустошило - Каменный ангел

Я не черпал вдохновения

Из природной красоты,

Мне неведомы сомнения

Жизни бренной суеты,

Ведь кому луна сулила

Музу повстречать в тоске, —

Вдохновение явится

Лишь от смерти в волоске.

Не узнать и не увидеть, как она приходит в ночь,

Только вдруг сомнения, горе,

Исчезают тихо прочь.

И тогда могильный камень,

На груди что уж лежит,

Не придавливает ставень, а до слёз меня смешит!

Моё призрачное счастье уж не ведает границ,

Вновь нахлынут все ненастья

Только с заревом зарниц,

Но покуда нету солнца и далёк стальной рассвет,

Мы с тобою, из колодца, создаём в мирах просвет.

Лишь поэту ночной музой

Прежде всех времён дано,

Разрывая плоти узы, падать птицею на дно.

Пусть смеются, презирают

Лишь за то, что он один,

Его муза не оставит, – он Вселенной господин!

Мы гордимся своей опьяняющей болью,

Распростёртое сердце неся на показ

Угощаем гостей своей порченой кровью —

Приходите, друзья, любоваться на нас!

Прикоснитесь к величию падшей души,

Что раздавлена грузом погибших надежд.

Не поспоришь, увы, мы средь вас хороши,

Ваша скорбь недостойна печальных одежд.

Посмотрите в глаза, в них застыл призрак смерти,

Отражением в тёмных глубинах зрачков.

Повстречали ли вы, как и мы, в круговерти,

Сети древних ловушек седых паучков?

Их клыки, словно копья, пронзали тела,

Наполняя нас сладким, пронзительным ядом,

Что, сжигая души устремления до дна,

Опадали на землю больным снегопадом.

Заходя в наш альков свои бледные драмы

Оставляйте снаружи – они не новы.

И любуйтесь на сердце покрывшие шрамы:

Мы страдали, поверьте, куда больше чем вы.

Скажи, добрался ли до цели,

Велел ли ты сыграть туше,

Когда закрылись, с криком, двери,

В твоей таинственной душе?

Ты к звёздам позабыл дорогу,

Желая сердце изменить.

Мечтая позабыть тревогу,

Ты разучился всех любить.

Разрушив храм в немой тиши,

И претерпев метаморфозу,

Остался впредь один в глуши,

Вкушая времени угрозу,

Что шепчет о грядущем дне,

Когда слова замрут в огне.

Пронзило перо тёмно-синие вены,

Смочив наконечник отравленным соком.

Что может быть лучше чернилам замены?

Питая страницы кровавым потоком,

Рука, вся дрожа, слова в строки вплетает,

Пока летописец от ран умирает…

Поэт, вечно в поисках дремлющей музы,

Усталость и страх в тёмной бездне таит.

Вновь песни поёт, пока сорваны узы,

А разум в огне тёмной страстью горит.

Желая согреться в пучине мечтаний,

Ты искрой огня засияешь в ночи.

Среди света звёзд и немых причитаний

Пронзительным голосом скажешь: «Кричи!

Кричи, пока сердце гореть не устало,

Смеясь в чёрной бездне, больная душа!

Пока вдохновение вдруг не пропало,

Пронзай пером вены, надрывно дыша.

Создай то, что времени бег пресечёт,

Пока кровь рекою сквозь тело течёт!»

Я сам судьбы своей непризнанный ваятель,

И если верить вам – отъявленный предатель,

Что взглядом, полным таинств палача,

Пронзает детский ум и сердце без меча.

И убеждать в обратном вас не смею

Нельзя, поверьте, злобу правдою тушить,

Я воспарю над тёмным миром, пламенея —

Там вы не сможете всех песен заглушить.

Когда же, отощав от голодания,

Вы не найдёте крови хрупкого поэта,

Взглянув на небо в ярости камлания,

Ослепнете от льющегося света.

Где, словно птица, выпав из гнезда,

В огне рождалась новая звезда.

Найдя тебя во мраке ночи,

Мой скорбный ангел темноты,

Я в дар тебе преподношу

Свои кровавые цветы.

Немой тоской сулил мне рок,

Терзать себя все те мгновения,

Когда наступит горький срок,

И мир окутает порок,

Являясь тайной в сновидения.

Но я не в силах наблюдать,

Как души вновь пленяют очи,

И заставляют проиграть!

Отныне мерзко им внимать,

Найдя тебя во мраке ночи.

Храним был вечною луной

И не бросался в исступление,

Открыв средь сумрака покой.

Ты был единственный герой,

Кто выбрал смерть, а не забвение.

Мне не познать твоей печали,

Но гибель кроткой красоты,

Узрев во сне, мы промолчали,

Когда все радостно кричали,

Мой скорбный ангел темноты.

Твой чёрный стан был белоснежен,

Но это было так давно!

Когда мир стал, как свет, безбрежен,

Ты уж скитался, безутешен,

Узнав, что всё предрешено.

С тобою встретившись в руинах,

Под гнётом страха – не дышу,

Что прежде жили на картинах,

Теперь же пали на могилах,

Я дар тебе преподношу.

Пускай же станет он усладой

Для каждой брошенной души,

И одаряет пусть прохладой,

В тоске заслуженной наградой,

Твои святые миражи.

Дары в ночи питали слёзы…