Гай Валерий Катулл - Избранные переводы Игоря Соколова

Примечание к стиху: Среди переводчиков нет единого мнения, кому посвятил этот стих Катулл, но если брать во внимание, что у Цезаря был брат Каминий, а отношение к Цезарю у Катулла была самое негативное, то не исключено, что этот стих направлен против брата Цезаря и самого Цезаря.

Примечание к стиху: Это стихотворение Катулл по мнению многих переводчиков и исследователей жизни Катулла, предположительно посвятил одной из самых одиозных фигур того времени, наушнику, льстецу и соглядатаю Виттию, хотя Афанасий Фет, который также переводил Катулла и исследвал его жизнь, с этим был не согласен и полагал, что этот стих Катулл посвятил неизвестному нам Виктию… Вместе с тем до нас дошла связянная с Виттием и с Клодией – возлюбленной Катулла. Клодия, римская матрона, вдохновительница великого Катулла, которой он посвящал все свои стихи, умела и любила мстить, и месть ее была невероятно изощренна.

Некий Виттий, молодой римлянин из патрицианского рода, ухлестывал за Клодией, и добившись своего, решил подшутить над ней, послав ей в плату за интимные услуги тяжелый мешочек с деньгами, развязав который, Клодия обнаружила россыпь мелких медных монет, называвшихся квадрантами. К сожалению, у этой сцены было предостаточно свидетелей для того, чтобы за Клодией прочно закрепилась кличка Квадрантикула, или по-русски – Копеечная, Грошовая. Клодия была в бешенстве. Она подговорила двух своих постоянно отвергаемых ею же самой воздыхателей напасть на Виттия. Их имена были Гай и Феций. Они люто ненавидели всех, кто сумел добиться полного расположения обожаемой Клодии хотя бы на одну ночь, чего им самим до сих пор не удавалось. Без преувеличения можно сказать, что они ненавидели большую часть римского высшего общества. Однажды ночью они напали на Виттия и сильно избили его. Отлежавшись и придя в себя, Виттий подал в суд на Гая и Феция, объявив, что они нарушили Семпрониев закон о мужеложестве. Оказалось, что поклонники Клодии слишком рьяно взялись за осуществление плана мести обожаемой ими женщины и слегка перестарались. История умалчивает, была ли это личная инициатива неудачных любовников или сама Клодия попросила их пойти на это, но суд был строг, и Гаю и Фецию пришлось удалиться в изгнание прямо из зала суда. Виттию досталось всё имущество обоих. А Клодия показала всему Риму как может мстить разъяренная женщина.

Кстати, Виттий плохо кончил. Через несколько месяцев он был посажен в тюрьму за якобы долги и был задушен там по приказу Цезаря. Говорят, что он просто слишком много знал о целой череде заговоров против Цезаря, хотя сам в них непосредственного участия не принимал.

Примечание к стиху: Катулл часто высмеивал в стихах Квинта Метелла Целера, сенатора, происходившего из знатного римского рода и что Катуллл пожаловал ему в стихах другую «должность» – mentula, – выражение столь впечатляющее, что точный его перевод заставляет многих переводчиков или вставлять осколок – «х…”, или переводить всевозможными эвфемизмами – от «хлыща» (в переводах Афанасия Фета) до «хрена» или оставлять без перевода в русской транскрипции. Но в моем переводе этого стихотворения именно «хрен» оказался более приемлемым эвфемизмом.

Примечание к стиху: Катулл часто высмеивал в стихах Квинта Метелла Целера, сенатора, происходившего из знатного римского рода и избранного в 60 году консулом. По приезде в Рим Катулл очутился в его свите. Это, конечно, не было чистой случайностью. Совсем недавно, в 62 61 годах, Метелл занимал должность наместника Предальпийской Галлии, и для Катулла как выходца из этой провинции было естественно искать у него покровительства в Риме. Хотя не менее, а может быть, даже и более естественно было бы попытать счастья в свите отцовского товарища, который добился консульства на следующий, 59 год. Но Катулл почему то этого делать не стал. Мало того, он принялся поносить Цезаря с неудержимым, кривляющимся ехидством в стихах столь же отточенных, сколь и непристойных. Без всякой объяснимой причины – комментаторы только разводят руками – он поначалу вдруг сделал персонажем своих глумливых инвектив цезарианского офицера по имени Мамурра, по должности praefectus fabrum (начальник саперного отряда). Катулл пожаловал ему в стихах другую «должность» – mentula, – выражение столь впечатляющее, что точный его перевод на русский заставил бы переводчиков слишком резко выходить за рамки академического приличия или вносить сумятицу в звучные строки, вставляя то там, то сям беззвучный осколок – «х…”, и поэтому его принято переводить всевозможными эвфемизмами – от «хлыща» до «хрена» или оставлять без перевода в русской транскрипции. Упиваясь собственным неистовством, Катулл поносил все и вся, что было связано с этим Мамуррой ментулой родом из города Формий, – его блуд, его стишки, его богатства, нажитые на должности не блистательной, но вполне воровской (саперный отряд занимался строительными работами и доставкой провизии), его подружку Амеану, ту самую, за которой последовало в бессмертие выражение «puella defututa», – раздолбанная девка.