Алиса Ром - Четверть века. Перезагрузка. Собрание сочинений

Любовь моя —
непредсказуемость и одичалая стезя.
Душе, струящейся алмазным пологом,
Как оказалось, грош цена.
Что взять с них всех, любимых пламенно?
Кем предана – им невдомек,
Как бережно и как отчаянно,
Несла к ним свет сквозь мрак и смог.
Что сталось? Душу износили.
И за ненадобностью впрок
За полцены на аукционе слили,
Как опостылевший вещдок.
Я помогла: собравшись духом
И крохи сердца схороня,
Я поднесла туда же гордость,
И честь, и правду, и себя.
И вот они, сгубив, что свято,
Что отдано им было в дар:
Мою Любовь, мою отвагу
И светлой мудрости запал, —
Опомниться решили. Стали
Меня винить и требовать тепла,
Великодушия и доблестной морали,
Мол, милосердия никто не отменял.
И я была бы рада покориться
И поделиться серебром,
Да вот случилась небылица:
Вы обокрали с головой.
Отдать могу, что мне досталось
В избытке с вашего плеча:
Вместо Любви – предательство и пытки,
За место света – мрак и пустота.
Я стала горьким отражением вас всецело,
Теперь я вам, как ни крути, подстать:
Мое нутро вовек осатанело.
Живите в тьме. Благословляю.
И заклинаю воскресать.

Не возвращать и не возвращаться,
Не оглядываться, не окликаться,
Не слушать старых пластинок,
Выкинуть весь парфюм прочь.
Бежать навстречу манящим рассветам в ночь.
Забыть имена, выжечь клеймо «свобода».
Если кто-то стучит из прошлого в дверь —
Лучше сразу, как дикого зверя, забить у порога.
Бесконечно менять явки, маски,
Жесты, координаты.
Не ждать, не присваивать, не привыкать —
Бессердечность плюс – минус отвага.
И я, может, даже была бы рада
Сыграть иначе в переворот:
Остаться, открыть вина
И поступить конкретно с тобой
Диаметрально наоборот.
Но, пожалуй, не надо.
Ты останешься там, на улице,
Мой ласковый и преданный мной
И светом, и тьмой,
Мой многоликий,
Немного застенчивый,
Голый Король.
Ты свергнут с престола.
И большего мне не надо.
Отныне и шут, и блудница,
И лживый приплут – ты себе сам.
Впрочем, как и черствый пряник,
И никудышный кнут.
Лучшим, что было в тебе – моя Любовь.
А теперь лишь сплошная досада.
И я не солгу, если прямо скажу,
Что, в общем, тебе так и надо.

Здравствуй, дом.
Я вернулся, чтоб начать все с нуля.
Семь дверей и все шесть без замка.
Ты, как прежде, молчишь от звонка до звонка,
Принимая и зная меня, дурака,
На коне, без коня, в пешках и в королях.
И такого, какой в самом деле есть я.

Я не знаю, что видел и чего я хотел,
Все, что было так важно – потеряло в цене.
Мое сердце в тисках, вокруг сотни людей.
День, неделя, полвека – мимо нас пролетели.

Неизвестный для них и пропащий совсем для себя,
Я бреду по дороге то по желтой кирпичной,
То по красной ковровой с оркестром.
Только кажется мне, это путь в никуда.
И мне здесь совершенно не место.

Мое имя гласит «победитель людей» —
Николай, Николаос, Никола.
Ну а мне бы принять пентотала и в путь,
Чтоб сразиться с собой.
Ведь со мной навсегда лишь мой внутренний голос.

Мой отец – Петербург, моя мать – Москва,
А я пасынок звезд, затерявшийся между ними.
Мне твердит каждый третий: ты везде опоздал.
Только я не спешил оказаться в их сказочном Лузервиле.

Я не Колосс Родосский, не Нарцисс, не пророк.
Эскапизм не мой крест, но спасает от бренных оков.
Всем нам грезится что-то, все чаще – любовь.
А на деле – пустота и похмелье.

И хотя Декорации вновь устарели,
Математика жизни при деле:
Бесконечный бардак, РосАл или кабак,
Шаверма, Shamrock —
Однотипные пятницы —
Безупречные дни недели.

Я гемантус на Марсе, Индиго в душе.
Риск и вечность – затея для тех,
У кого за плечом Херувимы.
Скорость, верится мне, заноза в судьбе,
И поэтому красные гонки в цене —
Излучая под фонарем собственный блик,
Мчим по жизненной канители.

Что они все хотят? Я устал и озяб,
И мой путь через тернии – взлетные две сплошные.
Я отвык от любви и осип от тоски,
Но упрямый и молчаливый,
Я как Феникс взлечу и всему вопреки
Отыщу свое чистое небо.

Бесконечный поток машин
Зазвучит тишиной к полуночи.
Терпкий кофе и вкус моей горечи
Сменит виски и звездная пелена.
Нам с тобой досталась вся жизнь.
И мы не случайно
И даже настойчиво
Смахнули ее со стола.

Вот осколки. Давай без драм.
Мы должны были —
Мы же стойкие.
Оловянные, сильные, гордые.
А Любовь – это слабых удел.
И к чему она нам?

Ты останешься там, в январе.
В теплом мартовском утре,
В ночном июне,
В бесконечно длящемся сентябре,
Но зимой, увы.
Я без жалости вырву листы и сожгу в сугробе.
Вот такой немыслимый ритуал.

Ты останешься с ней:
Холодной, прошлой, пустой.
Ты, нелюбящий,
Будешь искать
Черты, запахи, звуки голоса,
Силу характера, мудрости, совести,
Нежности, гордости.
И не найдешь. Ни в одной.

Только отголоски, пошлости, грубости…

Я сменю сотни рейсов, тысячу городов,
Я достигну вершин,
Снова сорвусь на дно.
Но вопреки и благодаря всему
Я буду помнить лишь о тебе одном:
Родном, ранимом и деловом.
Я позволю даже к себе прикасаться,
Подходить, удивлять, стеречь.
Но любовь моя никогда
– ты слышишь? —
Не спадет с твоих плеч.
Я твой щит, ты мой Дамоклов меч.
Но, увы, мне никак тебя больше не уберечь.

Я тебя отпускаю.

Может когда-нибудь где-то там
Нас опять сведут
И расставят все по своим местам.
А пока береги себя.
Вот мой билет.
Но где бы я не была:
Я всегда у тебя за спиной.
Гордая и твоя.

Ты так пахнешь свободой и табаком – не надышаться.
В эти белые ночи нам стоит устроить пожар.
Мы как два мотылька, парящих вне гравитации,
И уж лучше сгореть у огня,
Чем бесцельно скитаться в мирах.

Разговоры нам сменят 3 поцелуя в области сердца.
Ты раскрасишь мою печаль в музыкальные килогерцы.
Я смотрю на тебя исподлобья, а внутри мысль вертится:
Никуда друг от друга с тобой нам не деться, —
Но пока ты об этом, конечно, на вряд ли узнаешь.