Азазелль - Облака захлебнулись ванилью

Дождь по земле разливается
тёплой окрошкой,
будто рассеянный повар
готовит обед.
Там, в небесах облака
ослепительной крошкой
ловко украсили нежный,
молочный десерт.

Листья-приправы ютятся
на пляшущих ветках,
ветер-гарсон бередит
молодое вино.
Чаши озёр накренились
от этого ветра.
Кажется миг – и вода
расползётся волной.

Запахи перемешались
в таинственной пляске,
став разношёрстной толпой,
что спешит по делам.
Время,
художник,
чуть-чуть перепутало
краски,
чтобы чудные картины
показывать нам.

Время,
художник,
уже припасает
этюды,
контуры знойного лета
искусно чертя.

Всё-таки, жизнь —
несравнимое, ясное
чудо,
бьющее прямо по сердцу,
но лишь сгоряча.

Мне кажется,
что о людях снимают фильм.
На старый мотив,
в чёрно-белом, дешёвом формате.
А боги ошеломлённо
хохочут над ним,
и он им, наверное,
до смерти
неприятен.

А здесь, на земле
не меняется странный сюжет.
Тут с детства привыкли
игрушками соревноваться.
Здесь важно,
кто больше за вечер
скурил сигарет,
а кто обзавёлся машиной
в неполные двадцать.

Здесь модно быть вечно
простуженным и деловым,
иметь пару сотен друзей,
но быть одиноким,
и с мудростью многолетней
шептать о любви,
но оставаться к влюбленным
засохшим, жестоким.

И здорово, если
недешево и блестит,
а осенью, летом, весною —
летать на море,
и тут же, мгновенно делиться
полётом в сети,
где каждый, наверное,
самую малость притворен.

Мне кажется, что выцветает
под солнцем мир,
что не удался этот
странный, забавный проект.
Зачем-то снимают пустой,
чёрно-белый фильм
о том,
как
бездарно
себя
убивал
человек.

Сегодня ночью
было светло,
и небо глядело
сотнями глаз.
Меня от холода
крепко трясло,
и сыпался снег,
и слышался смех —
то звезды
шептались о нас.

Колючий ветер
сиротски плутал,
пытаясь найти
долгосрочный приют.
Он, как и мы,
бесконечно устал
сбивать с путей
простых людей,
ища свой собственный
путь.

Пушистый снег
касался лица
и рук,
обжигая частичку души.
А нам бы гореть,
гореть до конца,
даруя тепло
морозу назло.
А нам бы
по меньше
грешить.

Я знаю – зима
несёт волшебство
в наш выцветший мир,

и впредь

а нам бы веры,
а нам бы любви
и только бы раз
взлететь.

Давайте делать паузы в словах,
Запоминать улыбки, взгляды, лица.
И может, во мгновенье заискрится
Снежинка бескорыстного тепла.

Давайте признаваться невпопад
О чувствах, что хранятся в каждом сердце,
И распахнется в неизвестность дверца,
Накроет счастья сладкий водопад.

Давайте понимающе молчать
И слушать с неподдельным интересом!
И искренне поддерживать заместо
Того, чтоб бесконечно… упрекать.

Давайте улыбаться невзначай
И отдавать частичку настроенья,
Не замечать с огромным наслажденьем
Завистников сторонний, злобный лай.

Давайте задыхаться каждым днём!
Любить и постоянно ошибаться!
И чудесам отважно открываться,
Гореть живым, немеркнущим огнём!

Как о скалы разбивается
волна,
возвращая океану
облик прежний,
так и люди забывают
имена
бесконтрольно,
легкомысленно,
небрежно.

Как сменяет тьму
пленительный рассвет,
прогоняя ночь
до следующей встречи,
так же просто
человека человек
поменяет на того,
кто интересней.

Дни несутся вскачь,
за ними – и года.
жизнь хлестает
по душе
широкой плетью.

Не привязывайтесь
к людям
никогда.
От одной разлуки
рвутся даже
цепи.

Выходные проведи
отлично.

Чтобы
блеск – в глазах,
а в сердце – ритмы
побережий диких,
городов притихших,
чтобы
тело —
вихрем!
Чтобы чувства —
искрой,
чтобы слёзы —
к черту!
Всё плохое
чёркай.
Всё пустое
выбрось…
Это твой лишь выбор
провести отлично
выходные,
будни,
месяцы,
а впрочем,
проводи
как хочешь.

Только обещай мне
не остаться камнем,
не застыть течением
и не мчаться рысью

мимо уникальной
и твоей лишь
жизни.

А мне говорили,
что жизнь – представление,
театр, забава, игра.
В меня забивали,
как гвоздь в углубление,
систему, что
страшно стара.

Мол, где-то, в пространстве
всего мироздания
стоит многолетний архив,
и в ящике сером с названьем
«Сценарии»
лежит мой
предписанный мир.

И надобно жить мне
вот с тем-то и
так-то,
работая не на себя.
А жизнь мне подкинет
препятствий порядком,
победный мотив трубя.

Я выбрала путь,
преисполненный ясностью,
где всюду
горят
огни
лишь потому,
что считала
опасными
пути,
что лежат в тени,

лишь потому,
что боялась падения,
и после него —
не встать.
Но, к счастью,
(а, может быть,
к сожалению)
мы,
люди
с великими,
странными
целями
не выучились
умирать.

Необъятная, интересная,
не изученная до конца,
оттого – неизменно прелестная,
с неизмеренной долей свинца,
то медлительна, то стремительна,
словно зрелищное кино,

жизнь сама по себе восхитительна,
несмотря на извечные «но».

Счастье запаха спелой сливы
В шелестящем, пахучем саду
Напевает чудные мотивы
Солнцу, ветру, цветам и пруду.

Счастье, колкое очень на ощупь,
В желтых листьев водоворот
Неуклюже шагнуло, и осень
Одарила охапкой красот.

Счастье вкуса душистой брусники
На холодном хрустящем снегу
Тянет вверх чуть пробившийся листик.
Это – первый подснежник в лесу.

Счастье цвета безбрежного неба
Сквозь суровые толщи веков
Составляет шарады и ребусы
Из пушистых смешных облаков.