Василий Ковтун - Мое поколение. Сборник стихов

Так, в темноте и тишине,
Не зная лучшего исхода,
Мы дарим гибнущей стране
Покорность спящего народа.

***

Стоял декабрь, и сыпал снег —
Холодный, белый-белый…
А грусти не было – был смех
Над тем, что отболело,
Что отлегло и улеглось
Забытою кручиной…
Морщинкой спрятанная злость
Добавилась к морщинам…
Я знаю: время глушит боль,
Все памяти вверяя…
Твердеет на душе мозоль,
Ее предохраняя…
Не потому ль на склоне лет
Душа в тиши скучает,
Что, защищенная от бед,
Добра не замечает!?
Мне стало страшно и смешно:
Так, избегая боли,
К любви захлопнули окно
Кастраты поневоле!..

***
Войдя торопливо в мой дом из обломков
Отживших и окаменевших идей,
Открой в печке чувства тугую заслонку,
И веры поленьев подбрось поскорей.
И чиркнувши спичкой надежды нетленной,
К поленьям пахучим ее поднеси.
Любовью, горящей во мраке Вселенной,
Мне душу для жизни согрей и спаси!..

Мы – поезда и мы спешим куда-то
По рельсам, что проложены не нами.
Те рельсы – жизнь, и нету виноватых,
Что мы свой путь отмерили годами.

Нам повороты рельсов неизвестны,
Неведом тот, кто устремил их смело…
Мозг и душа пусты, в желудках тесно…
Мы – поезда: все знать не наше дело!

Мы – поезда, но где же машинисты?
Кто смеет управлять дистанционно?
Вот мы летим со скрежетом и свистом!..
Мы не инертны, мы – инерционны.

Летят года, как в поле полустанки,
И светофор нам зря стоянку клянчит.
Под насыпью – лишь пыльные останки
Тех поездов, что пронеслись здесь раньше.

Что ж, наш конец, конечно, очевиден:
Нам рано или поздно – под откос!..
Себя мы не умеем ненавидеть,
А полюбить?… Вопрос, вопрос, вопрос…

Вопросов тьма, но только мимо, мимо…
Глотает время мой стальной экспресс.
Ужели навсегда, непоправимо
Лишь этот бег и рельсо-шпальный крест?!

Где прячешься, ты, стрелочник-невежда?!
Скорее стрелки в бок повороти!
Сойти в тупик – вот смысл и вот надежда
Стать машинистом Своего Пути.

Ночь опустила звездный свой полог
На человечью, сонную обитель,
И, снов людских надменный повелитель,
Луна сияла. А звериный лог
Скрывал во тьме решимость убивать:
Во имя жизни волчьей, серой стаи,
Клыки в оскале хищно обнажая,
Седой вожак охоту начинать
Велит волкам. И темною тропой
Уж мчатся волки, жадно озираясь,
Скорее жертву отыскать стараясь,
Чтоб утолить кровавый голод свой.
Не спите псы, хранящие стада!
Проснитесь, пастухи, вооружитесь!
Вступайте в бой… Но, право, берегитесь
Стать жадными к убийству навсегда.
Волк – хищник, да. Не нам его судить:
Ему убийство – средство к пропитанью.
Но человечье, гордое призванье
Не связано с желанием убить!

***
Не плачь, мой друг! Найди исток покоя.
Здесь нет стены, где слезы – как декор.
Слова людей пусты, и часто стоят
Не больше, чем погашенный костер.
Не плачь, мой друг! Смешна мирская мера
Слезами мерить глубину обид.
Средь спорящих никто не победит:
Вся правота – лишь призрак, лишь химера.
Не плачь, мой друг! Пусть чувства горячи,
Как сталь, что льют из доменной печи —
Они основа страсти жить и верить.
И в полноте душевного огня
Сгорит обид тугая западня,
Рождая свет, чью силу не измерить.
***
Не стреляйтесь, Поэт,
хоть «поэт» с «пистолетом» рифмуется!..
И не лезьте в петлю, не вяжите веревку к трубе!..
Ваше сердце, увы, не о том слишком сильно волнуется,
А душа фанатично покорна упрямой судьбе.

Ни к чему Вам затем прозябать в интервале немереном,
Там, где призрак, невидим,
с тоскою бредет сквозь людей.
Заменять Божий суд самосудом, ох, самонадеянно!
Пусть уж лучше убьют,
чтобы – в небо, без лишних затей!

А пока не убили – пишите: то Божья работа!
Всю обиду, всю злость изливайте горячей строкой.
Нет чернил? Не беда:
хоть слезами, хоть кровью, хоть потом,
Но пишите стихи! Не спешите уйти на покой!

Что звал ты, баловень судьбы,
Теплом и лаской окруженный?
Зачем, вздыхая на гробы,
Взывал ты к пропасти бездонной?
Познавши славу с юных лет,
Ты грусть свою любил так страстно,
Что свет любви и солнца свет
Пытались греть тебя напрасно.
Под желтым светом фонаря,
Между каналом и аптекой
Ты, и друзья твои не зря
Пророчили крушенье века!
И вот нагрянула беда,
И в кровь окрасились каналы…
Все ваши бредни – ерунда
Перед пришествием вандалов.
Нет в революции Христа!
Ни святости, ни воскрешенья!
Лишь мрак, погибель, суета
И жажда саморазрушенья!

Историю не учат впрок…
Ты, мнится, ждал Прекрасной Дамы?
Взломавши дверь, ввалились хамы!..
Того ли ждал ты, бледный Блок?!

О, Истанбул! Изломы крыш твои —
Нависшие гнездовья над Босфором, —
Бакланов стаи, плачущие хором,
Меня опять в объятья завлекли.
Соединенье двух материков
И всех культур твоих многообразье
То гонит, то влечет меня, то дразнит
Величием двух сгорбленных мостов.
Волна судеб смывала берега,
И вслед за тем твои менялись лица…
Былая византийская столица,
У мудрости изысканный слуга…
О, вечный город, есть ли в том обман,
Когда толпа, построив минареты,
Отвергла христианские тенета,
Покорствуя победе мусульман?!
Истории извилистый маршрут
Дарует нам загадки неизменно.
Но устремленье к небу сокровенно,
И так ли важно, кем отмерян путь?!
Ислам и Крест сошлись в немой борьбе:
Два берега, два города, два мира…
Лик Ангела с копытами Сатира —
Все двуединство явлено в тебе.

***

Где вы, друзья, не встреченные мной,
Меня не отличившие от прочих!?
Я тех зову беззвучным воплем строчек,
Кто разлучен неведомой виной,
И обречен не встретиться вовек,
Не чувствовать, не видеть и не слышать,
Как рядом обреченно, тяжко дышит
Такой же обделенный человек.

***
В молитве спешной четки теребя,
Издерганный пустопорожним веком,
Ты так мечтал очнуться Человеком,
Не изменив ни жизни, ни себя.

Скользили четки в потной пятерне,
Слова молитвы за язык цеплялись,
И видел ты, как плавно растворялись
Мечты о чуде, жившие во сне.

От исконной российской деревни,
Что глубинкою чаще зовут,
Просиял ты звездою вечерней,
Синеокий поэт-баламут.

Ты, как маятник века качался,
Уходя от борьбы и от пуль,
И в остывшей Неве отражался
Твой бессильный кабацкий загул.