Николай Алексеенко - Волшебный полёт. Сборник стихов

Притихли в ужасе немецкие солдаты,
Молясь в душе «Святая Матерь пронеси»,
Полундра! В бой вступают «Чёрные бушлаты»,
И со святыми ноги уноси.
Идут в атаку отважные ребята,
Враг видит ясно, смертельные венцы,
В морской пехоте каждый знает свято,
Так шли в атаку наши деды и отцы.

Пусть вспомнят не раз нас за стопкой потомки,
Как мы погибали им жизнь подарив,
Вставая в атаку, как хлеб из котомки,
Патроны по-братски на всех поделив.
Мы падали в землю, взлетая в бессмертье,
Над вражеским станом орлами кружив,
Враги нас запомнили, вы нам поверьте,
С мечом к нам идти, им охоту отбив.

Идут в атаку «Чёрные бушлаты»,
Крестом, с патронами две ленты на груди,
В морское братство каждый верит свято,
Нам с этой верой до конца идти.
Не поднималась чтоб заря в пожарах,
И чтоб земля не знала ран войны,
Мы с кораблей на берег шли на равных,
С пехотой гнать врага с родной земли.

Стоят обелиски, нам в память повсюду,
Приходят к ним люди цветы возложить,
Теперь уже правнуки веру святую,
В наш подвиг бессмертный продолжат хранить.
Алеют знамёна на праздник победы,
В их цвете есть доля и нашей крови,
С небес мы следим, чтобы горе и беды,
Не смели касаться родимой земли.

В парадном марше «Чёрные бушлаты»,
Чеканя шаг, проходят по плацу,
Не для словца, все скромные ребята,
И вы поверьте это им к лицу.
Гордятся ими матери и жёны,
Достались им от дедов и отцов,
В святой крови Гвардейские знамёна,
Что наводили ужас на врагов.

Не раз посягал враг на нашу страну,
Мы стойко несли это бремя,
Вы выбрали именно эту судьбу,
В лихое военное время.
В бою выполняли свой долг до конца,
Шли следом солдатской атаки,
Порой на себе выносили бойца,
Не раз волокли в плащ-палатке.

припев
Сёстры милосердия – благослови Господь усердие,
Благослови Боже старание и одари их состраданием,
Кто лёгкой девичьей рукой, унимал боль, даря душе покой,
И чтоб болезным их страдания не были тяжким наказанием.

В санротах, санбатах и госпиталях,
Солдат вы спасали от смерти,
Сестричками звали бойцы вас не зря,
Родная душа в лазарете.
Накормят, напоят, напишут письмо,
Чтоб знали в далёкой сторонке,
Их муж, или сын только ранен легко,
И в дом не придёт похоронка.

припев
Сёстры милосердия – благослови Господь усердие,
Благослови Боже старание и одари их состраданием,
Кто лёгкой девичьей рукой, унимал боль, даря душе покой,
И чтоб болезным их страдания не были тяжким наказанием.

Пройдя вихрь сражений, пройдя сквозь огонь,
Душа ваша не очерствела,
Вы крепко запомнили, что значит боль,
Боясь вас и смерть присмирела.
Вы в мирное время из страшной войны,
Собрав опыт ратного дела.
Заботу и ласку к больным пронесли,
Ведь нет состраданию предела.

припев
Сёстры милосердия – благослови Господь усердие,
Благослови Боже старание и одари их состраданием,
Кто лёгкой девичьей рукой, унимал боль, даря душе покой,
И чтоб болезным их страдания не были тяжким наказанием.

Другие сейчас, говорят времена,
Сестрички не те, им до боли нет дела,
Но выпала им и сегодня война,
И многие семьи и судьбы задела.
И так же как старшим пришлось им узнать,
И горе, и боль, и потери, и радость,
У наших сестричек особая стать,
И их милосердие Божия данность.

припев
Сёстры милосердия – благослови Господь усердие,
Благослови Боже старание и одари их состраданием,
Кто лёгкой девичьей рукой, унимал боль, даря душе покой,
И чтоб болезным их страдания не были тяжким наказанием.

Раз выпал в жизни случай, попал я в лес дремучий,
На ветхую избушку нечаянно набрёл,
Хотел зайти погреться, немного осмотреться,
Но ни окна, ни дверцы в избушке не нашёл.
Стою в лесу дремучем, среди дубов могучих,
Вдруг вижу среди веток летящий ступа-лёт,
Сидит в нём Бабка-Ёшка, играет на гармошке,
И голосом, охрипшим душевно так поёт.

Эх! Да, горька полынь-трава, Эх! Да, сладка в ручье вода,
В дом Бабки-Ёшки, стёжка-дорожка тебя петляя привела.
Эх! Да, молочная река, Эх! Да, кисельные берега,
От Бабки-Ёшки стёжки-дорожки, ведут в неведомые края.

Вниз ступа опустилась, к печной трубе прибилась,
И Бабка-Ёшка с ходу влетела в ту трубу,
Так вот она какая, та дверца потайная,
И я полез на крышу, чтобы войти в избу.
Из печки вылез, даже, глаза протёр от сажи,
И не могу поверить, что вижу наяву,
Передо мной царица, а рядом с ней девица,
А в той царице, братцы, я Ёшку узнаю.

Эх! Да, горька полынь-трава, Эх! Да, сладка в ручье вода,
В дом Бабки-Ёшки, стёжка-дорожка меня петляя привела.
Эх! Да, молочная река, Эх! Да, кисельные берега,
Я к Бабке-Ёшке через трубу, как кошка, попал весь в саже, вот дела!

Увидел я девицу, готов перекреститься,
Вмиг языка лишился от дивной красоты,
Глаза – озёра синие и брови тонкой линией,
Уста, как сок малиновый, длиннее нет косы.
– Ты что стоишь колодой, насмешка над природой,
Мне Бабка-Ёшка с трона, серьёзно говорит,
– Мою ты видишь дочку, на этом ставим точку,
Тебе её не сватать и зятем мне не быть.

Эх! Да, горька полынь-трава, Эх! Да, сладка в ручье вода,
В дом Бабки-Ёшки, стёжка-дорожка меня петляя привела.
Эх! Да, молочная река, Эх! Да, кисельные берега,
Влюбился в дочку, но знаю точно, что не отдаст её Баба-Яга.

Не сильный сказок я знаток, но вспомнил нужен серый волк,
Большой специалист в лесных законах,
Чтобы сюда его позвать, тогда мне точно надо знать,
В каком сейчас находится районе.
А Ёшкин-Кот, он здесь живёт и избу бабки стережёт,
От всяких незадачливых туристов,
Надежда малая, что кот, у бабки дочку уведёт,
И сделает всё в срок и бескорыстно.

Эх! Да, горька полынь-трава, Эх! Да, сладка в ручье вода,
В дом Бабки-Ёшки, стёжка-дорожка меня петляя привела.
Эх! Да, молочная река, Эх! Да, кисельные берега,
От Бабки-Ёшки стёжки-дорожки, ведут в неведомые края.

Поймала бабка нас с котом, сказала —Суп будет потом,
Сейчас займусь я этим вот туристом,
Сбежались слуги-упыри, связали, в печь поволокли,
Жаркое сделать из меня персон на триста.
Что было силы, закричал, во сне, с кровати я упал,
Не сразу понял, что кошмар мне только снится,
Вот так я в сказке побывал, но главное, во сне узнал,
Живут на свете дивной красоты девицы.