Владимир Подставной - Серенады куплет недопетый… Из записок влюблённого Маэстро…

Завуалирована нежность
На белых, ласковых руках.
В дыхании, в котором свежесть…
Даже в таинственных шагах.

Я наслаждаюсь излучением
Из жара сердца своего.
И упиваюсь наслаждением,
Касаясь тела твоего.

Ты грезишь, снишься, ты повсюду,
Назло негоднице-Судьбе!
Люблю, пусть, даже если буду
Завуалирован в тебе!

Не сказанное раннее друг-другу
Через года грядущие пришло.
Мы осознали: «Навевает скуку
Обида личная!» – От сердца отлегло.

Зачем же недоверием чрезмерным
Себя изводим, мучаем с лихвой?
Не пониманием ли тёплым, равномерным
Мы свяжемся в одно-Судьба с Судьбой?!

Отчужденность, что дикое презрение,
Преследует героев личных драм.
Она, увы, не внемлет снисхождению;
Звериный, яростный всегда её оскал.

«Принять, простить.» – Есть жизни Пробуждение
Влекущее, манящее в ту даль,
Где Вечности тепло и озарение
Прогонит прочь с Души тоску-печаль.

И чувствами желанными наполнит,
Заставит жадно волноваться кровь.
Душе не даст забыть, всегда напомнит
О нежном зове сердца, как ЛЮБОВЬ!

Девчонка с карими глазами
В косынке лёгкой голубой,
В дорогу парня провожала,
О счастье думая простом.

Глаза-в глаза; уста с устами
Слились в едино лишь тогда:
Вагон с плацкартными местами
Тихонько тронулся. – «Пора!».

Был май цветущий, благодатный.
Сирени запахи нутром
Вдыхали люди сладострастно
И не жалели ни о чём.

А он стоит, всё обнимает
Свою заветную мечту…
Забыл? А может и не знает,
Что уезжает на войну?!

– Мне пора, родная, не печалься.
Задержи в груди тоски накал.
Я с тобой навеки обвенчался…
Так что, с Богом! Жди. Я поскакал.

Да не рыдай, ты в голос, не режь Душу.
Рядом я пока ещё. Живой.
Наизнанку всё нутро, наружу…
Эх, морду бы набить разлуке злой!

Тяжела, безудержна Судьбина;
И горька, словно полынь-трава.
Жжёт огнём стервозная кручина,
Доли женской вечная родня.

Рассвело. Забрезжило багрянцем.
Аж до горизонта синева.
– Мне пора, родная, не печалься.
Если что, прости… Прощай, жена!

Зачем, Красивая, тревожишь мою душу?
За что терзаешь, мучаешь меня?
Ответь. Покой сомненьем не нарушу…
Но не глумись над чувствами, любя!

Не подобрать слова; и выразиться трезво
На наше сумасшествие с тобой.
То алчно смотришь взглядом озверевшим;
То с нежностью мне шепчешь про любовь.

Устал страдать! Я в гневе безудержном:
«Не уж-то поселилось в доме Зло?!»
Трепещет ночью сердце в теле тесном.
Да! К счастию тропинки замело!

Коварная… Любимая… Злодейка…
Тебе эпитеты любые подойдут.
Ты пением пленишь, чуднАя канарейка;
Ты крикнешь, что с испугу мухи мрут.

Божественная, скрытная НАТУРА
У женщины, в которую влюблён.
Познать её – пустая процедура…
В ней нежность, злость; в ней вожделенный стон.

Мужчине женщина нужна
Для жизни его бренной.
Её все ищут! Всюду и везде!
Принцесса ли; царевна; королевна…
Увы! Таких, буквально, не встречал нигде.

Глаголят хором:
«Не нашлась та дура,
Чтобы с тобой Судьбу свою связать!»
Отвечу кратко, без гримасы хмурой:
«Пошли Вы все… в земную Благодать!».

В родном селе, в разгаре сенокоса,
НалИлась сОками душистая трава.
Страдой кипел июнь.
Все люди вышли в поле.
Солнце в зените. Зной и тишина.

Приехал к деду внучек долгожданный,
А деда нет, он как и все «в страде».
Спускаюсь вниз к реке,
Чтобы охладить пыл рьяный.
А там… нагая нимфа плещется в воде!

«Шары на выкате». Отвисла челюсть.
Какой, к чертям кураж? – Сплошной мандраж!
Прирос к земле, как вкопанный…
Шагнуть и не осмелюсь.
Вот это выпады! Стриптиз, прям, на заказ!

Тут сразу вспомнилось:
«Есть женщины в селениях!»
Некрасов прав, – красивей, лучше нет!
Куда там разным «Миссисам Вселенной!»?!
Любой художник готов писать портрет!

Так, что нашлась и для меня «та дура»,
Пусть даже если «с пулей в голове».
Её глаза, лицо, её фигура… —
СКАЗАНИЕ О РУССКОЙ КРАСОТЕ!!!

Твоё бездыханное тело
Лежало в мрачной тишине.
Прощальные ночные тени
Мелькали в тесной западне.

Утраты горечь рвёт мне душу.
Сжимает грудь печали гнёт.
А уповальное кадило
Ведёт ритмичный жизни счёт.

Не дремлет Око Проведенья.
Оно присутствует везде.
Твой облик, Богом вожделенный,
Тайком крадётся в темноте.

Дрожало сердце от волнения.
Лил пот. У страха я в плену.
Как, словно, чудное Знамение
Взнеслось к прощальному одру.

Что видишь ты? Меня иль небо?
Мировозренную ли ширь?
А может быть врата Предела,
Войти в который предстоит?

Ни слов, ни вздоха, только взгляды.
Они покорны. но робки.
Кивок главы – загадка, тайна.
В них образ твой, твои черты.

Не верю в предопределение.
Исход мистический манил.
Не ожила ли ты в мгновения
Истёкшие длиною в жизнь?

Я подошёл. желая тронуть
Твой стан, но руки затекли.
Свеча потухла, исчез твой облик…
Лишь тишина царит в ночи.

Прощай, тебя я помнить буду.
Твоя душа теперь в Раю.
Клянусь Всевышним, не забуду,
Кого любил, кого храню!

Маячат ходики, висящие на стенке:
«Тик – Так»! – Секунды превращаются в часы.
Не сплю всю ночь. Сижу на табуретке.
Курю с тоски. В окошке-серп Луны.

Не от того ли бессонница напала,
Что совесть мучает; что жжёт клеймо вины.
Не проводил, когда ты уезжала…
Как говорится: «За собою сжёг мосты!».

Теперь не сплю. Грущу, страдаю, маюсь.
Гора окурков. Никотинный дым.
О, если бы ты знала, – Как я каюсь!
Как очень хочется мне снова быть ТВОИМ!

Заря. Рассвет… Привычная картина.
Трава. Роса. Журчание воды.
И облаков белёсая перина
На фоне бесконечной синевы.

Лицо. Глаза. БезУстанная нежность.
Слова. Смех. Плач. Душевные черты.
Дрожащих губ волнительная свежесть…
Манящих, жадных, словно майские мечты.

Безмолвие. Чувства. Земное притяжение.
И мысли, вновь родившейся, полёт!
И вглубь ДУШИ ворвалось вдохновение…
Любовь в уставшем сердце не умрёт.