Терентiй Травнiкъ - Мгновенья осени моей. Стихотворения

Подмосковная поздняя осень.
Дотянулись до сонных полей
Туч тяжелых печальные вздохи
И холодные руки дождей.

Воздух с привкусом горьким рябины
И дрожат в стылой ряби реки
Крыши изб – их сутулые спины —
И окон огоньки – угольки.

Ночь. Особую ноту тромбона
Пес бездомный нет-нет, да возьмет.
И в ответ с нарастающим стоном
Кто-то хриплый вторую соврет.

Ветер ноты собачьи подхватит
И куда-то за лес понесет.
Видно знает, кому можно сдать их,
Кто тоску на постои берёт.

Все странно: долгая печаль
И эта ночь в палате белой,
И нержавеющая сталь,
И пиканье чего-то слева.

И листья – листья за окном —
Все те же с шорохом осенним
И с полушепотами дом.
Неслышно капает по вене

С известной точностью часов
Мое возможное леченье…
Откуда, из каких основ
Вновь достаю стихотворенье

И смыслы в этом нахожу
И двигаюсь на свет, на зов
Прекрасного, кладу – пишу
Мозаику из смальты слов.

И осень долго приходила…
Все не решалась наступить.
Так, словно бы она забыла
Когда – и некого спросить.

Чужими были небо, тучи
И дождь, поверишь, был чужим.
Был он из рода невезучих —
Однообразным и немым.

Дождь капал, просто брал – и капал
На эту жизнь. А та, терпя —
Как нищенка ложится на пол,
Ложилась в слякоть ноября.

Мне не спалось, но видя это,
Все ж не спешил стихам отдать
Ее, безжизненного цвета,
Судьбой измятую тетрадь…

Души настолько стало много,
Что тело расползлось по швам —
Ни в масть, ни в тему и не в ногу,
Так, будто листик пополам,

Оно – согнулось – ручки, ножки
Повисли ниточками и,
Казалось, что еще немножко,
И словно бы на раз, два, три —

Оно шагнет. Куда вот только
Идти бедняге одному?
Пишу и чувствую, что больно
От каждой запятой ему…

Пишу и чувствую, что нужен
Ему совсем иной режим.
Не важно – внутрь ли, наружно,
Но только чтобы были с ним…

Скользящей кистию причины
По коде звездного холста
Писалась истины картина —
Гармония и красота.

Единой нотою звучало
Величье светоносных рек.
Таким тебе дано начало —
Носитель правды – Человек!

В союзе времени и мысли
Среди предложенных путей
Нет ничего короче жизни
Здесь для тебя, и нет длинней

Её. Она в себя вместила,
Подобно хлебному зерну
Став, вверенным тебе мерилом,
Грядущей вечности весну.

Не гнулся гвоздь, когда по шляпке
Самодовольный молоток,
Без сожаленья и оглядки,
Размашисто лупил его.

Гвоздь знал, что дальше будет легче,
Что всякой муке есть предел,
И как сорвавший голос певчий,
Тянул он то, что прежде пел.

А молоток, играя силой,
Из шляпки искры высекал.
И тельце в дерево входило
Гвоздя… Удар, еще удар!

И вот последний – самый сильный,
Тот, что вгоняет на века —
В смолой, пропахшую могилу,
И короля, и чудака,

И храбрых, равно, и трусливых,
Безмерно щедрых, и скупых,
Печальных, скрытных и сварливых,
И говорливых, и немых…

Удар последний догоняет
И бьет уверенно, не в край.
И никогда не упускает
Ни тех, кто в ад, ни тех, кто в рай…

Зима на цыпочках пришла,
Так тихо, что никто не слышал
Её. А та себе мела…
И снегом падала на крыши.

Так начиналась здесь она —
Со снежных крыш прямых, покатых
Как, словно, сходит мир с ума
В свою больничную палату —

Шел снег, шел сонно, не спеша —
Вниз, по невидимым ступеням
Сходила снежная душа…
Шел снег, посланник окрылений.

Ложился он – такой живой,
Такой исснежно настоящий,
Какой бывает лишь зимой —
Неслышно к людям приходящей.

Я у окна всю ночь стоял…
Снежинки… Мириады точек
Давались жизни для начал
И окончаний нужных строчек.

Свой лист, свой новый, белый лист
Зима дарила в покаянье.
Тот лист, который вечно чист,
Как первое в любви признанье.