Владислав Молочников - Чистое золото. Книга стихов и поэм

1
Я душу из осколков собираю,
Сам виноват, смешно винить других.
Годами шел по огненному краю,
Касаясь сердцем облаков ночных.

2
Внизу призывно бездна клокотала,
Звала, нырнуть в мерцающую глубь.
Моё разнопричинное начало
В непостижимость затянуть.
Я ощущал родство с туманной силой,
Дающей всё, чтоб всё потом отнять.
Такой кощунственно – красивой,
Способной, вкрадчиво мерцать.

3
Мне не давала спать загадка,
Расправил руки, шаг вперёд…
Вобрала бездна без остатка
Мой преждевременный полёт.
Бесшумно ухожу под воду
Туда, куда манил каприз.
Я обрести хотел свободу,
А потерял земную жизнь?!
На разных уровнях паденья
Качались мумии людей.
В лучах тревожного свеченья,
Уродство смерти служит ей!
Смотрю наверх, где конус света
Ещё доступен для меня.
Кричу: « Спасите!» Нет ответа,
Я заслужил стать частью дна?!
Вдруг голос золотой, певучий,
По шву глубины разорвал.
Я поднимаюсь! Я летучий!
К тебе мой ангел, идеал!

4
Стою опять на прежнем месте,
Внизу мерцают огоньки.
И только оказавшись в бездне
Я понял, как же мы близки!

Светлых людей удивительно мало,
Дряни не счесть!
Не выживает в эпоху накала
Совесть и честь.
Стало опасно быть человеком
– В царстве зверей.
Переливаться собственным светом,
Звери сильней!
В новых машинах неандертальцы
Давят на газ.
Бесследно исчезли святые скитальцы.
Таинство глаз…
Свет покидает пределы Вселенной,
Черный поток.
То, что недавно казалось поэмой
– Несколько строк…

В октябре ранним утром темно,
Тайной бренное обведено.
Я цветы в полумраке ищу,
Зажигая фантазий свечу.
Снимки эти тебе перешлю,
Потому – что всем сердцем люблю.
Посмотри, каждый фото – цветок,
У твоих нежно стелется ног.
Лепестки устилают шаги,
Если можешь, цветы сбереги!
У влюблённых особый размах
Их боится естественный страх.
Присылаю цветы круглый год,
В дождь и град, когда вьюг хоровод…
Без внимания – трели обман,
Я горю! Отправляю тюльпан!

«Я делаю это, я делаю то…»
– Обычный пустяк выделяется сразу.
И будет твердить об этом раз сто,
Как гвоздь, забивая воздействия фразу.
Она всё пространство заполняет собой,
Из мухи слона раздувает упорно.
Такая особенность любви показной,
Маскировать негативности зёрна.
Забота, потребность понять и помочь,
Улыбчивость и наставлений напевность…
Вроде теснят безразличия ночь,
Происходящего пестуют ценность.
Только потом, через месяца два,
Правда выходит из тёмной берлоги.
Становится ясно – пусты слова!
К попытке помочь не искали дороги.
Есть вид эгоизма, любовь, как игра.
Чтобы прикрыть свою сущность двойную.
Кричит вор усердно, держите вора!
Используя ловко наивность чужую.
Будьте внимательны! Лести сироп
Действует на обделённых особо.
Маска притворства свела многих в гроб,
Сердца подчиняя любовью до гроба.

Суставы не правы,
Не правы уставы,
Опять набекрень,
Начавшийся день.
Причины и следствия
Ищут отверстия
В толще вражды…
А где-то сады
– На пике эмоций,
Фонтаны пропорций
Журчат утончённо,
К ним явь благосклонна.
Беседки, веранды,
Галантные франты,
Капризные дамы,
Для них веса граммы
Страшнее войны.
Они влюблены
В причуду и шутки
– Круглые сутки.
Одним всё дано,
Другим мерить дно.
Разлад плоскостей…
Лишь сладкая тень
Проходит порою
Над тёмной толпою
Волной ароматной,
Легко, безвозвратно…

1
Прикольный, компанейский,
Бухает за троих.
В грамматике житейской,
Категорично – лих.
Рассказчик анекдотов
Скабрезных, с матерком…
Проигрывает в «Лото»,
Чтоб выиграть миллион.
Но что-то, что-то, что-то
Отталкивает в нём?!
Излишняя забота,
Слюнявый причесон.
Из-под очков – крысиный,
Внимательный прищур
Пронзает метко спины,
Ведущих перекур.

2
Вчера открылась тайна!
Я годы был не зряч!
Присутствовал случайно,
Как нас сдавал стукач.
Начальнику – воришке,
Друзей палил своих.
С улыбкой, без одышки,
Уволили двоих!
При этом было видно,
Он личных благ искал,
Поддакивал ехидно,
«Честь фирмы защищал»!
Забыл стукач очкастый
Неписанный закон:
«Бойцы презренной касты
Пойдут судьбе на корм».

Трудно представить Бонапарта французом,
Современная Франция – прогрессу обуза.
Убийства и драки, рассадник террора,
В центре Парижа – чёрная свора.
Торгуют крикливо, грабят – им можно!
Дух белой расы взирает тревожно.
А местные, лишь улыбаются горю,
Не все уплывут от приезжих по морю?!
От пришлых захватчиков Франция пала,
Топчет реальность цветы идеала.
Даже духи стали пахнуть иначе,
Словно жвачки, что дали на сдачу.
Уничтожение светского шарма,
На Елисейских – одна только шварма.
Если мужчины становятся слабыми
Их города заселяют арабами.
Бедный Париж, потрёпанный, грязный,
Особенно если какой – нибудь праздник.
Наполеон! Империя! Слава!
Архитектура – расцвета оправа!
– Для лекций история, а нынче базары
Взяли в тиски для прогулок бульвары.
Правят страной продажные клерки,
Германия Францией стала при Меркель…

Смерть играла на рояле,
Трупы собирались в зале.
Рядом с ними, на паркете
Мёртвые резвились дети.
Смерть играла в платье алом,
С видом праведно-усталым.
Каждый звук – проникновенье,
С неизбежным – примиренье.
Мертвецы кричали: «Браво!
Гениальной смерти слава!»
Звуки плакали и пели,
Поднимались, вниз летели.
Невозвратные мгновенья
Возвращая из забвенья.
Всё, что обречённо билось,
Наслажденьем заискрилось.
Смерть играла ярко, честно,
В зале скорби стало тесно.
От входящих непрестанно
В мир, незнающий обмана.
Смерть закончила играть,
Новых лиц не сосчитать…

Крошились кристаллы под коркой мозга,
Над Антарктидой ползучий блеск…
Меня довезли до местного морга,
Но в местном морге не было мест.
Меня уложили в стальное корыто
Юный профессор и старый медбрат.
Что им до мук, бедолаги-пиита?!
Идущего в темень заоблачных врат.
Воздух был жёстким, как горный топаз,
Над Антарктидой треск фотокамер…
Но я ещё жив! И в последний раз!
Узрев себя в теле, радостно замер.
В последний раз, навестила Она,
Запрятала важное, веки прикрыла.
Сквозь прутья пролезшая боком луна,
Над ромбом души обряд совершила.
В песок, обращая кристаллы мозга,
Над Антарктидой усилился блеск…
Я превращаюсь в осколок восторга,
Блуждающий по бездорожью небес.