Сергей Серванкос - Зов Отца. Сборник стихотворений

Воробьи, как горошины
раскатились по снегу.
След беды припорошенной
прячет нашу победу.

Над судьбой неудачницей,
суеты недомолвками,
где ответы не значатся
и живут кривотолками.
Где любовь осыпается
свежевыпавшим снегом.
Жизнь – злодейка не кается
и грозится набегом
на надежду и веру,
святых обезбожив,
вырвет с корнем опору
смертью жизнь подытожив.
Раскатились по снегу
не забыты, не брошены
всем смертям на потеху
воробьи, как горошины.

Нас гоняют, как мячик
от штрафной до штрафной.
От безудержных скачек
жизнь уныла порой.

Бьют бездарно по лужам
больно в печень садя.
Бутцей бок отутюжен
у любого мяча.

Мяч рождён для футбола,
для чего человек?
Для победного гола
или в лужу навек?

Родился в семье необычный малыш.
Он мог без труда взлетать выше крыш.
Учась говорить, всё радостно пел,
был добр ко всем, и врать не умел.
Учили родители чадо своё,
лепя на кровинку стандарта клеймо:
«Ходи по земле, выше крыш не стремись.
Будь осторожен, врать научись.
В жизни всё просто и сложно, сынок,
Будешь, как все – к счастью много дорог.
Если захочешь узкой идти,
против теченья придётся грести»
Послушав совет, теперь к счастью бредёт.
Песни весёлые редко поёт.
Врать не умеет, но может схитрить.
Над крышами некогда больше парить.
Однако порой просыпается он,
прервав на бегу реальности сон.
И будит усердно болотную тишь,
тряся за грудки, необычный малыш.

Деревце стройное, ветаньки-рученьки
тянет, пытаясь до неба достать,
ёлок соседочек лапки-колюченьки
в листья вцепиться все норовят.

Больно царапают белые ноженьки,
в кожу вгрызаясь колючим ежом,
у парашютов полёта безбожники
стропы срезают острым ножом.

Нравится елочкам старым и новеньким
видеть падения рвавшихся ввысь,
чтобы у ножек их слоиком ровненьким,
как перегной, они улеглись.

Цветок и бабочка на нём
горит сиреневым огнём.
Порой на нас, ломая грудь,
садится счастье отдохнуть.

Белоснежным покрывалом
Застелил поля Творец,
Ветра буйным опахалом
Взбил сияющий венец.

Вьются мошки золотые
До слезы слепя глаза.
Словно тройки удалые
Прочь печали унося.

Вот сугробы, как подушки,
Нежат белые бока,
Тополиные верхушки
Подпирают облака.

Расплескалось разноцветье
В белоснежном алтаре.
Переливы солнца встретив,
День купается в заре.

Что Его творить подвигло?
Кто искусству обучал?
И пусть Автора не видно,
Зиму кто-то, ж, написал?

Я стараюсь, как маленький стриж
Пролететь между ветками вяза.
Заставляет почёт и престиж
Быть похожим на скалолаза.

В суете дней трудяг – близнецов,
Обливаясь потом и пылью,
Я лечу сквозь обломки кустов
Вновь сорвавшись испачканный гнилью.

Бог сказал, что губитель наш грех,
Всех падений весомых причина.
И до смерти замедлила бег
От Адама зарытая мина.

Верю, есть Основатель миров
И Создатель бескрайнего неба,
Призывающий скинуть покров
Постоянства манежного бега.

Манит Он полётом стрижа
И свободой желаний парения,
Если будем помнить всегда
Всемирный закон тяготения!

Хатка древняя, родная,
покосился потолок.
И живу, свой слух лаская,
что в другой бы жить не смог.

Здесь знаком мне каждый гвоздик,
окна, двери, косяки.
Протекает крыша в дождик,
мусор любят все грести.

Домик мой многоэтажный.
Каждый знает свой шесток.
Кто-то любит, кто-то важный,
кто-то камень трёт в песок.

Каждый занят своим делом.
Сотрясенья тут и там.
Многим партиям и верам
здесь приют на время дан.

Есть и те, кто не согласен
взаперти всю жизнь сидеть.
Их усилий труд напрасен —
непокорных любит плеть.

Есть и те, кому неймётся:
дом стремятся погубить,
но Создавший всё клянётся,
что угасит злую прыть.

Мусор вымести заставит
и долги все оплатить,
жизни косяки поправит,
даст жильцам без боли жить.

«Дворцы, престолы и державы
готов отдать за блажь мою,
и скипетр миллионопалый
без сожаленья подарю.
Смиренно преклони колени,
у ног покорно опустись.
Чтоб славу ангелы воспели
за жизнь реальную возьмись!»
Стояли двое на вершине,
Отец на них с небес смотрел,
как сыновья престол делили,
и новый Царь в ответе зрел.