Филимон Сергеев - Вечна только ты…

Печаль и сырость в сумрачных лесах.
Промчалась осень – милая прохлада.
Пожух репей… Остался только прах,
От золота таинственного сада.

Притих ручей. И жизнь моя как звон
Забытой Богом старой колокольни…
Гудит… Манит… Но не тревожит он
Души моей до радости, до боли.

Поникли ивы. В горестном дыму
Ненастных дней и призрачных событий
Жить стало страшно чуткому уму
В преддверии немыслимых открытий.

И мрак повсюду… Но добра судьба, —
Мой нежный сон, ты в нем всегда прекрасна.
Была бы жизнь унылой и несчастной,
Когда бы не было, мой друг, тебя.

Ветер воет, листья носит,
Филин в заводи кружит.
Он – разбойник, он всю осень
Жертву в чаще сторожит.

У него такие когти,
От которых вся земля
Кровью горбится и мокнет,
Словно зубы кобеля.

Только нам, подобно зверю,
Кровью мир не обагрить.
Мы другим стараньям верим,
По-другому будем жить.

В нашей жизни счастья мало,
Но не надо нам крови,
Только б сердце не устало
От прозрений и любви.

Душа моя колодец —
Без меры глубина.
Вмещаются там звезды,
Вселенная видна…

Я знаю: грянет время,
Час радости придет,
Очистится колодец
От помутневших вод.

В нем заблестит, как золото,
Моей любви звезда —
От странствий и от голода,
Прозрений и стыда.

Любовь как тайна… Что со мною!
Причудлив взмах твоей руки.
А голос сердца, я не скрою,
Мне мил рассудку вопреки!
Глаза другое что-то видят…
А что – спроси у сердца ты.
Кто полюбил, тот не в обиде
На пожелтевшие цветы.
Любовь как тайна… Кто оспорит,
Кто скажет: «Все узнал о ней!»
Сказать такое можно с горя,
Любви не ведая ничьей.

Вижу старые русские сани…
Эх, прокатиться бы! Нет лошадей.
Вижу черные ветхие бани…
Эх, затопить бы! Да много щелей.

Эта песня родилась, как ветер,
Неизвестно как и почему.
Просто я увидел на рассвете
Родину печальную мою.

Родина! Скажи мне, что случилось?
Почему нет прежней красоты
На твоих полях? Иль ты забыла,
Что есть вера, совесть и мечты?

Вижу колокол старой церквухи.
Эх, зазвонить бы! Да вырван язык.
Не слышны благовеста звуки —
Воронья оголтелый крик.

Где вы? Где? Красногривые кони…
Был как вьюга и мой гнедой.
Но устал жеребец от погони,
Заблудился в полях, родной.

Вижу древнюю ветхую мельницу.
Эх, молотить бы в разливе реки!
Только злая беда-рукодельница
Реки губит уму вопреки.

Как хорошо тому, кто знает,
Что он тайге принадлежит,
Когда метелью с ног сбивает,
Когда она в ушах звенит.

Что волк ему, что росомаха,
Подстерегающая рысь, —
Он сам таежный, сам из страха,
Могучий лось и хитрый лис.

Ему, конечно, очень трудно
Бороться с гнилью новых «изм».
Но меркнет от лесного чуда
Всех демократий сатанизм.

Вновь чувствую дерзкую силу
По осени на вырубах.
О ягоде северной милой
Решил рассказать я в стихах.

Пылает багряная ягода —
Земли неухоженный плод.
И сердце поет листопадами,
Красу несказанную пьет.

Ах, детство, улыбка, брусника,
Не ягода – огненный мед.
Поутру, как бешеный, с криком
Врывается егерь Федот.

«Братуха, мне что-то не спится,
Вставай-ка, в окно погляди…
Сегодня не утро – жар-птица!
По ягоды надо идти».

Я молча спустился с полатей,