Николай Некрасов - Кому на Руси жить хорошо (сборник)

Тут почту бурята держали.

Говядину вялят на солнце они

Да греются чаем кирпичным,

И тот еще с салом! Господь сохрани

Попробовать вам, непривычным!

Зато под Нерчинском мне задали бал:

Какой-то купец тороватый

В Иркутске заметил меня, обогнал

И в честь мою праздник богатый

Устроил… Спасибо! я рада была

И вкусным пельменям, и бане…

А праздник как мертвая весь проспала

В гостиной его на диване…

Не знала я, что впереди меня ждет!

Я утром в Нерчинск прискакала,

Не верю глазам, – Трубецкая идет!

«Догнала тебя я, догнала!»

– «Они в Благодатске!» – Я бросилась к ней,

Счастливые слезы роняя…

В двенадцати только верстах мой Сергей,

И Катя со мной Трубецкая!

Кто знал одиночество в дальнем пути,

Чьи спутники – горе да вьюга,

Кому провиденьем дано обрести

В пустыне негаданно друга,

Тот нашу взаимную радость поймет…

«Устала, устала я, Маша!»

– «Не плачь, моя бедная Катя! Спасет

Нас дружба и молодость наша!

Нас жребий один неразрывно связал,

Судьба нас равно обманула,

И тот же поток твое счастье умчал,

В котором мое потонуло.

Пойдем же мы об руку трудным путем,

Как шли зеленеющим лугом,

И обе достойно свой крест понесем,

И будем мы сильны друг другом.

Что мы потеряли? подумай, сестра!

Игрушки тщеславья… Не много!

Теперь перед нами дорога добра,

Дорога избранников Бога!

Найдем мы униженных, скорбных мужей,

Но будем мы им утешеньем,

Мы кротостью нашей смягчим палачей,

Страданье осилим терпеньем.

Опорою гибнущим, слабым, больным

Мы будем в тюрьме ненавистной,

И рук не положим, пока не свершим

Обета любви бескорыстной!..

Чиста наша жертва, – мы всё отдаем

Избранникам нашим и Богу.

И верю я: мы невредимо пройдем

Всю трудную нашу дорогу…»

Природа устала с собой воевать —

День ясный, морозный и тихий.

Снега под Нерчинском явились опять,

В санях покатили мы лихо…

О ссыльных рассказывал русский ямщик

(Он знал их фамилии даже):

«На этих конях я возил их в рудник,

Да только в другом экипаже.

Должно быть, дорога легка им была:

Шутили, смешили друг дружку;

На завтрак ватрушку мне мать испекла,

Так я подарил им ватрушку,

Двугривенный дали – я брать не хотел:

– «Возьми, паренек, пригодится…»

Болтая, он живо в село прилетел.

«Ну, барыни! где становиться?»

– «Вези нас к начальнику прямо в острог».

– «Эй, други, не дайте в обиду!»

Начальник был тучен и, кажется, строг,

Спросил, по какому мы виду?

«В Иркутске читали инструкцию нам

И выслать в Нерчинск обещали…»

– «Застряла, застряла, голубушка, там!»

– «Вот копия, нам ее дали…»

– «Что копия? с ней попадешься впросак!»

– «Вот царское вам позволенье!»

Не знал по-французски упрямый чудак,

Не верил нам, – смех и мученье!

«Вы видете подпись царя: Николай?»

До подписи нет ему дела,

Ему из Нерчинска бумагу подай!

Поехать за ней я хотела,

Но он объявил, что отправится сам

И к утру бумагу добудет.

«Да точно ли?..» – «Честное слово! А вам

Полезнее выспаться будет!..»

И мы добрались до какой-то избы,

О завтрашнем утре мечтая;

С оконцем из слюды, низка, без трубы,

Была наша хата такая,

Что я головою касалась стены,

А в дверь упиралась ногами;

Но мелочи эти нам были смешны,

Не то уж случалося с нами.

Мы вместе! теперь бы легко я снесла

И самые трудные муки…

Проснулась я рано, а Катя спала,

Пошла по деревне от скуки:

Избушки такие ж, как наши, числом

До сотни, в овраге торчали,

А вот и кирпичный с решетками дом!

При нем часовые стояли.

«Не здесь ли преступники?» – «Здесь, да ушли».

– «Куда?» – «На работу вестимо!»

Какие-то дети меня повели…

Бежали мы все – нестерпимо

Хотелось мне мужа увидеть скорей;

Он близко! Он шел тут недавно!

«Вы видите их?» – я спросила детей,

«Да, видим! Поют они славно!

Вон дверца… гляди же! Пойдем мы теперь,

Прощай!..» Убежали ребята…

И словно под землю ведущую дверь

Увидела я – и солдата.

Сурово смотрел часовой, – наголо

В руке его сабля сверкала.

Не золото, внуки, и здесь помогло,

Хоть золото я предлагала!

Быть может, вам хочется дальше читать,

Да просится слово из груди!

Помедлим немного. Хочу я сказать

Спасибо вам, русские люди!

В дороге, в изгнаньи, где я ни была,

Всё трудное каторги время,

Народ! я добрее с тобою несла

Мое непосильное бремя.

Пусть много скорбей тебе пало на часть,

Ты делишь чужие печали,

И где мои слезы готовы упасть,

Твои уж давно там упали!..

Ты любишь несчастного, русский народ!

Страдания нас породнили…

«Вас в каторге самый закон не спасет!» —

На родине мне говорили;

Но добрых людей я встречала и там,

На крайней ступени паденья;

Умели по-своему выразить нам

Преступники дань уваженья;

Меня с неразлучною Катей моей

Довольной улыбкой встречали:

«Вы – ангелы наши!» За наших мужей

Уроки они исполняли.

Не раз мне украдкой давал из полы

Картофель колодник клейменый:

«Покушай! горячий, сейчас из золы!»

Хорош был картофель печеный,

Но грудь и теперь занывает с тоски,

Когда я о нем вспоминаю…

Примите мой низкий поклон, бедняки!

Спасибо вам всем посылаю!

Спасибо!.. Считали свой труд ни во что

Для нас эти люди простые,

Но горечи в чашу не подлил никто,

Никто – из народа, родные!..

Рыданьям моим часовой уступил,

Как Бога его я просила!

Светильник (род факела) он засветил,

В какой-то подвал я вступила

И долго спускались всё ниже; потом

Пошла я глухим коридором,

Уступами шел он; темно было в нем

И душно; где плесень узором

Лежала; где тихо струилась вода

И лужами книзу стекала.

Я слышала шорох: земля иногда

Комками со стен упадала;

Я видела страшные ямы в стенах;

Казалось, такие ж дороги

От них начинались. Забыла я страх,

Проворно несли меня ноги!

И вдруг я услышала крики: «Куда,

Куда вы? Убиться хотите?

Ходить не позволено дамам туда!

Вернитесь скорей! Погодите!»

Беда моя! видно, дежурный пришел

(Его часовой так боялся),

Кричал он так грозно, так голос был зол,

Шум скорых шагов приближался…

Что делать? Я факел задула. Вперед

Впотьмах наугад побежала…

Господь, коли хочет, везде проведет!

Не знаю, как я не упала,

Как голову я не оставила там!

Судьба берегла меня. Мимо

Ужасных расселин, провалов и ям

Бог вывел меня невредимо:

Я скоро увидела свет впереди,

Там звездочка словно светилась…

И вылетел радостный крик из груди:

«Огонь!» Я крестом осенилась…

Я бросила шубу… Бегу на огонь,