Владимир Ноговицын - Взамен обелисков – кресты

И, надеясь на милость
(Возвратился же кто-то!),
Бабка молча молилась
На икону и фото.

В солдатских письмах адреса
С пометкой: «полевая почта»…
Масштаб – дороги и леса,
А это где – не знаешь точно.

Все фразы на один мотив —
Чего ж тревожить?!
Мол, остаюсь здоров и жив,
И вам – того же…

Все строки на один манер —
Родным, кто дорог.
Листок бумажный жёлт и сер,
Как тол и порох.

Чертою между «здесь» и «там»
Из жизни хмурой.
…Ещё впечатан чёткий штамп —
Цензурой.

А война где-то рядом.
Это ж было. Случилось!
И зарядом снаряда
Она затаилась.

Коль не в топях,
То там
Окопалась, в сторонке,
В неглубоких окопах
И в бездонной воронке.

Голубая вода
В ней застыла, как в чаше.
Вспоминай иногда,
Ну а лучше – почаще.

По прошествии лет
Эти тянутся нити
К тем, что были и нет
На войне той убиты.

И – молчанье в ответ!
Как ожоги, как метки,
Как на дереве след
Обломившейся ветки.

И, как раньше, тревожен,
По-прежнему зябок и страшен.
И вода проступает
Из разных болотных горнил…
Мы пройдём этот путь
По зарубкам из памяти вашей,
По приметам, которые
Лес на века сохранил…

Я пройду этот путь,
Мне его моя совесть укажет!
Здесь я что-то уже для себя
Навсегда прояснил.
Тут мой дед воевал…
Только он ничего не расскажет:
Он её, эту правду,
Под сердцем до смерти носил.

Он бы мне рассказал,
Как прошёл этот путь, но солдатом.
Он бы много успел рассказать
Повзрослевшему мне.
А ещё б улыбался смущённо,
Почти виновато,
Потому что не слышал:
От взрывов оглох на войне.

Эта пуля
Не в меня летела.
Не в меня
Попасть она хотела.
В сорок первом?
Или в сорок третьем?
Не жил я тогда ещё
На свете!

Не в меня!
А в паренька-солдата.
Выстрел пулемёта?
Автомата?
А боец, верней сказать,
Солдатик
Кутался в видавший виды
Ватник
Или притаился рядом
С елью,
Принакрывшись
Грязною шинелью.
И держал, как знать,
Наизготовку
Со штыком
Заржавленным винтовку.

А с болота сильно холодило.
Паренька навечно зацепила
Пуля та.
Навылет просвистела.
…Вот такое, понимаешь, дело.
Ель сгнила.
Потомкам в назиданье
Найдено свинцовое посланье.
Много у Синявинского леса
Скоплено военного железа!

…Дождевой апрельский
Долог морок.
Слышу чутко
Каждый звук и шорох.
Здесь война
Проходит стороною.
Мир стоит
Над Русскою страною.

Время считаю,
Жду, когда же придёт,
Сгинет – куда не знаю —
Сорок несчастный год.

Всех десятилетий,
Что навсегда прошли,
Долгий гуляет ветер
Краешками земли.

Снова он бьёт по нервам,
Точной наводкой бьёт,
Цифирью тою скверной
Спать по ночам не даёт.

Успокоишься, как же!
Меряй уже – не мерь
Перечислением павших
Невосполнимость потерь.
Множество невосполнимых —
Близких,
Родных,
Любимых!
Армии и полки —
Наши всё мужики!

Не вернулись обратно
Дед мой и два его брата.
Иван…
Алексей…
Николай…
Ваня…
Алёша…
Коля…

В сердце болезно колет.
…Ты потерпи, давай!

Женщина одиноко
Смотрит в провалы окон.

Солнце полудня светит.
Женщина эта шепчет:

«Чтоб от беды укрылся,
Только бы возвратился
Милый мой ко мне,
А не погиб на войне!»

Много же раз гадалось,
Много же повторялось.
…Ничего не менялось.
Всё, как было, осталось.

Падают капли с веток —
Непостоянен дождь.
Вижу, как ты, мой предок,
Вновь воевать идёшь.
Хватит войны с Суоми!

Жить бы сейчас! Дивья́… [1] Дивья́ – хорошо. – Прим. ред .
Четверо в стылом доме —
Малые сыновья.
Смотрят тебе вдогонку
Слёзно и горько – вслед.
…Ну её, похоронку!
Выживи!
Слышишь, дед?!

Просто ты не был трусом…
Видимо, потому
Где-то под Старой Руссой
В чёрном исчез дыму.

Жизнь навсегда покинул.
Руки, что крылья, вскинул,
Не рассчитал, упал…
Не улетел. А сгинул.
Сказано же: пропал…

Сколько ж солдат из местных
Числятся в неизвестных!
Выстроить бы в колонны
Этих вот безымённых,
Лесом и полем ставших,
Небом, землёю, морем…
Их, навсегда пропавших…

Вечная слава героям!

Будто не было в сорок пятом
Победы великой. Нашей!
Сносят памятники солдатам,
За чью-то свободу павшим.

…Вася, Василий Куракин,
Парень сольвычегодский,
Сгинул не в пьяной драке,
А на земле эстонской.

Пал он во время боя
Не за чужое поле.
Не за чужим караваем
Шёл он туда. Мы знаем.

Двоюродный брат моей мамы
Был молодым, красивым,
Самым хорошим. Самым
Мог бы он стать счастливым.

…Доброй погодой, ясной,
Радует каждое лето.
В доме на улице Красной
Смотрит солдат с портрета

На фотоснимке гордо.
В матушкиной коморке.
Новый привинчен орден
К старенькой гимнастёрке.

Только
За то, что вольно
Вы вздохнули (забыли?),
Здесь молотком отбойным
Памятники долбили.

С жаром. С азартом. С пылом.
Тешась, как в играх в карты.
Это на их могилах
Надписи: «Оккупанты».

Не на могилах немецких
Воинов, а советских!
Им – все хулы, проклятья
Сыплются злобным роем.

…Были ж когда-то братья,
Были ж ещё – герои…
Кто составляет тексты,
Кто выправляет даты?

Что ж вы, эстеты-эсты?!
Мёртвые виноваты
В том, что несли Победу
Нашу, святую? Эту!

…Может, её украли
На Украине сытой?
Там в чести полицаи,
Прихвостни и бандиты,
Прочие изуверы
Воинства Бандеры.
Где живут без оглядки,
Новою меркой меря,
Той, Незалежной, батьки,
Лютого злее зверя.

Братья лесные, сёстры…
И мастера до дезы
Нож наточили острый
И припасли обрезы.
Дух их цветёт опальный
Против страны «москальной».
…………………………….
«Врезать бы этим гадам!»
Не торопись с обидой.
Если б под Ленинградом
Я не такое видел.