Эмма Устинович - Вечерние лучи

© Устинович Э. В., 2011

Окрасит высь малиновый разлив …

Последние вечерние лучи,

коснувшись тихо, ласково земли,

уйдут, как огненные корабли,

а мир вокруг весь с тайной замолчит …

Последнее тепло своё пролив,

растаял свет серебряный в ночи,

теряет очертанье жизнь вдали,

на смену тени чёрные легли …

Усталый мир, как будто бы почил …

Но Бог не умер, он – в душе Земли …

Могуч его божественный почин,

Душа моя, лучам его внемли …

во тьме ж мы состраданье обрели,

Прекрасны вы, вечерние лучи …

И тропинки и дороги

Нас на родину ведут…

Через беды и тревоги

Кличем матери зовут.

Есть на кладбище над речкой

Возле дуба бугорок,

Он всегда как будто свечка,

Поджигает пламень строк.

Я ловлю из детства звуки

В ритмах музыки и слов,

Вижу чётко мамы руки

В красках детских голосов.

Эти хрупкие ладошки

Задубил, обветрил рок;

Нелегка в трудах дорожка:

Богатырь снести б не смог.

Голоса доносит ветер,

Будто пращуры зовут…

Путь один святой на свете,

Там, где тени их встают…

Ах! Как хочется каждому счастья!

Почему ж у людей его нет?

Ни богатство, ни бедность в ненастье

Не даёт нам на это ответ.

Да и что для людей слово «счастье»?

Кто в нём царствует? Плоть или дух?

Миг блаженства, покоя иль страсти?

Или звук, услаждающий слух?

И инстинктом лишь смысл понимая,

«Счастье – миг, вспышка света сквозь тьму»,

Говорят: «От него умирают…»

Знать, оно не подвластно уму.

Счастье – сгусток энергии вечной…

Миг, мгновенье – как хочешь, зови.

Поэтому так оно быстротечно,

И для каждого – свой индивид.

С шаровой оно молнией схоже:

Взлёт эмоций, зажатых в клубок.

Мы держать его долго не можем.

В нём мощнейшей энергии ток.

Значит, жизнь – лишь стремление к счастью,

Чтоб все силы вложить в этот миг.

И он манит нас тайною властью…

Счастлив тот, кто его всё ж постиг.

Вопрос извечный и привычный

Встал на земных путях познания:

«Что в Мироздании первично?

Материя или Сознание?»

Яйцо иль курица? Что раньше?

Я в бытие ныряла, как ловец,

Лишь становясь мудрей и старше

Жемчужину сыскала наконец.

Великий Разум, Бог, Сознанье.

В чём сила и бессмертие его?

В глобальной боли и страданье?

Иль это – радость, счастья торжество?

И вот, как будто высшей властью,

Когда мой дух ещё блуждал в пути,

Мысль засветилась, словно счастье,

Вмиг подсказав, где истину найти.

Есть разум всюду, в каждой клетке,

И он живёт, как подсознанье:

В земле, в воде и в каждой ветке…

Полна Вселенная сознанием.

Январь 2004 года.

Музыка звучала в Мирозданье

И легла на белые листы…

В ней потери в болях и страданье

Чьей-то неисполненной мечты.

Неужели мир скорбит и стонет —

Так поет его надрывный стих?

Будто в нотах счастье наше тонет,

Столько боли обреченной в них.

Все поет: вода, трава и камень,

Устремляясь звуком в небеса,

Полыхает в вечной боли Пламя,

В нём и есть мелодии краса…

Значит, звук – язык Вселенной,

Голоса все – в суть её легли,

И ее мелодии – нетленны,

В ней – все ритмы Неба и Земли.

Мне нравится, когда смеются люди,

Когда цветы весенние цветут,

Когда мужчина заслоняет грудью

Жены, детей и матери уют.

Мне нравится возвышенная песня,

Молитва Богу, хоры – небесам,

Трель жаворонка летом в поднебесье,

И щебет птиц, их хлопоты в лесах.

Мне нравится и сладостная осень,

Её горячий трогательный цвет.

Мне кажется: она прощенья просит,

Нам отдавая свой последний свет.

Мне нравится Земля под тёплым небом

Без грохота орудий и ракет.

Мне нравятся поля со льном и хлебом,

Землёй давно написанный сонет.

Качает ели:

На улице – ветер;

Гуляет север,

И солнце не светит.

А мне – в дорогу…

Недолго до взлета,

Стучит двурого

Безжалостный кто-то…

В веках забыла:

«Откуда я родом?»

Лишь тянет с силой

К заоблачным сводам…

Скафандр надену,

Давно уж истертый,

Ношу без смены,

Все б выбросить к черту

Так где же дом мой?

Всё кануло в Лету…

Никак не вспомню:

«Как звали планету?»

О, лихо, всяких бунтов, революций.

В них море крови и людская злость.

Продукт сознания – предельно куцый:

Убей, ограбь – так в людях повелось.

Но нет страшней младенчества в сиротстве,

Не оправдает благородства страсть,

И не избавит детства от уродства,

И не согреет добренькая власть.

Бездомные дворянские вы, дети:

Кто – в пастухи, а кто – в горячий цех;

Изгои вы на этом белом свете,

А нищета вам – за отцовский грех.

Ну, где твой дед? Смотался за границу?

А кости где отцовские гниют?

И мать в тиши, мечтавшая о принце,

В какой земле нашла себе приют?

И призрак предков лихо в бездну мчится

Под стук земли с кладбищенских лопат;

Разграблены, поруганы гробницы.

Швыряет экскаватор черепа.

И где все ваши званья и наделы?

Их торгаши скупают за нули,

На землях тех крестьяне онемело,

Не могут отстоять свой ком земли.

В наследство вам осталась лишь подагра,

Да гордая мифическая честь.

Как в горле кость, – опять вопрос об агро…

И вот теперь ответ на это есть?

Странники таинственной Вселенной,

Безграничен к жизни вечный путь.

Мы несём в себе веками гены,

Чтобы где-то на Земле вздохнуть.

Милая красавица – природа!

На планете нет родней земли.

Под твоим таким тревожным сводом

Мы приют уставшие нашли.

В пустом вагоне, в электричке —

знакомый профиль, тусклый свет,

я – в обалденье, за день встреч тех…

И в полночь – на тебе – поэт.

«Купите книгу поэтессы,» —

Он в руки взял и стал читать…

– О ней ещё не пишет пресса,

но с чувством будите читать…»

Все остановки тьмою кроет,

вагон – давно не высший класс…

– А книга Ваша сколько стоит?

Стихи хорошие у Вас.

– А продаю я за три тыщи

– Так это мало, надо пять;

За слог читатель с Вас не взыщет,

дороже сможете продать.

– Да, вот сегодня что-то плохо

идёт торговля у меня, —

сказала я ему со вздохом, —

а так – пятнадцать книг – в полдня.

– Тепло оделись, легче надо:

весна кругом, поёт земля…

– Да меж вагонов дует адом,