Таня Бессонова - Поток. Поэтический сборник

Губит и будит —
Гремит в посуде.

– Кофе со сливками?
– Можно просто…
Чувства истлели, как папироса.
Длинная осень ночами шепчет:
– Сделай приятное. Станет легче.

Грызу карандаш,
Лист наивно-бледен.
Ждет вдохновенья, как смертой казни.
– Ты меня слышишь? Я в лунном свете
Просто космически безобразна.

Ладно, рисуем, луну – штрихами.
Профиль – почетче и потемней.
Что-то сегодня не так с руками, —
Хочется думать.
Но не о ней.

– Сделай погромче, хочу послушать.
Громче. И – прочь.
– Ты куда?
– Курить.
Кто-то, однажды проникнув в душу,
Даже не думает уходить.

Темный подъезд, сигарета, память.
От никотина горчит во рту.

– Эту картину надо исправить!
Дым выдыхаю. Шепчу: «Учту».
Разве возможно, что, сделав выбор,
В душу впустил всё равно не ту?..

В окна в пролете струится тонкий
Сияющий, светлый, прекрасный свет.

Кофе молочный.
Но очень горький.

– Ты меня любишь?
Не знаю.
Нет.

Над Питером солнце заходит мгновенно,
Лучами лаская прибрежный гранит.
Тоска – внутримышечно и внутривенно.
И сердце болит.

Холодное утро холодные ночи
Встречает с завидным и нежным теплом.
В ответном письме между солнечных строчек
Больное – «потом».

Высокие стены и пышные арки.
Притоки Невы, влажный ветер весь день.
На белом конверте – нерусские марки.
Ты где?..

Пятнадцатый стих за неделю. И ни о чем.
В серую стену подъезда упрусь плечом,
В который раз сердце сводит параличом…
Выдохну и заскулю.

Время опять в третий раз повторяет час.
Шелк постаревших век скроет старость глаз,
Я никому не рассказывала про нас.
Так я тебя люблю.

Мечется кровь по жилам, с ума сойти,
По автобану, где встречные все пути.
Сердце надрывно пляшет в моей груди,
Сильно меня ломает.

Надписи вровень линиям острых скул.
В голову взрывом врывается стритный гул.
В сердце по центру стоит опустевший стул,
Никто его не занимает.

грязный город мерно тонет
в свете солнечных лучей.
друг за другом, как в погоне,
толпы бегают людей.
время еле успевает,
циферблатами звеня…

и никто не замечает
одинокого меня.

я стою на тротуаре
в светло-бежевом пальто,
представляя, что едва ли
что-то значу. я никто.
суетиться не выходит,
телефоны не звонят…
и не знаю, что в народе
о валюте говорят.
я Коэльо не читаю,
чтобы, сидя у метро,
говорить о нем. Не знаю,
где находится бистро.

я вообще – то здесь впервые.
с городом я не знаком.
у меня в моей квартире
дверь избита сквозняком,
шумный кран и два соседа,
кухня где-то пять на пять.
я остался без обеда,
мол: «старайся успевать!»
я плечами пожимаю,
ухожу гулять «на свет».

ничего не понимаю
в восемнадцать с лишним лет.

что такое я? откуда?

и куда все так спешат?

где-то есть Великий Будда,
а во мне – моя Душа.
она в Космос письма пишет,
в ней – Святая Тишина.

в шуме уличном я слышу,
как бежит на брег волна…

грязный город мерно тонет
в спелой облачной тени…
поразительно спокойно
протекают мои дни.

я тебя однажды встречу,
покажу тебе луну.

мир любить гораздо легче
вместе, а не одному.

будем сонными ночами
пальцем тыкать в млечный путь,
и, касаясь чуть плечами,
думать, как когда-нибудь

встретим мы вдвоем с тобою
потрясающий рассвет
под волшебный шум прибоя
на закате долгих лет…

в шумном городе об этом
помышляю, как в бреду…
знай: я существую где-то.
приходи. я тебя жду.

Я тебя помню. Каждую прожитую минуту времени,
Каждый задержанный вздох спазматический.
Каждый неудавшийся стих.

Я тебя помню. Каждую линию лица практически,
Каждый золотистый взгляд электрический,
Каждый отведенный из них.

Я тебя слышу. В спокойный час – пик на улицах,
В брызгах дождливых капель по подоконнику,
В июне и в феврале.

Я тебя слышу. В строчках, давно предсказанных сонником,
В милом кафе с чашкой кофе за столиком,
Будто бы в голове.

Плыву в воздушном шаре загадочном,
С длинным шарфом на шее,
Словно с петлей.

Это обратное «Я» – так сказочно,
Снизу «Я помню» лежит – плоскошее,
Слилось с землей.

Я тебя… Слышу? Проклятые обещания отражениям,
Мысли бессвязные и пустые, как я сама,
Как все, к чему прикасаюсь.

Я тебя… Помню? Так остро, словно глаза застелил туман,
Воображаю, будто схожу с ума,
Но забыть не пытаюсь.

иногда мне становится просто тихо.
я сажусь на песок и смотрю в закат.
и, покои души возбуждая стихом,
в воспаленные веки глядится ад.

им охвачено небо, им дышит море,
им природа полна. всё красным-красно.
мне становится тихо. уходит горе,
растворяется радость. и всё – равно.

блеск волны на закате прекрасен дюже,
восхищенно вздыхает уставший бриз.
ты бы стал мне, возможно, хорошим мужем,
если б мы среди тысячи лиц нашлись.

Посейдону надоели его моря.
Он сидит на песке, отложив трезубец.
Он устал от того, что в его краях
Водных стылых пустынь нет красивых улиц,

Нет цветущих террас, пиццерий, пивнушек,
Нет влюбленных в закат, нет зимы и лета.
Ему нравится просто сидеть и слушать
Шум бегущей волны золотого цвета…

Он влюблен в это небо, в его границы,
Что из водных глубин разглядеть так сложно.
И играет закат на спокойных лицах,
Разбиваясь на спектры в пыли дорожной.

Посейдону его моря надоели.
Чувство жалкой тоски проникает в душу.
Он из царства воды вышел на неделю,
Чтоб увидеть закат и волну послушать.

Влажный лодоз смывает тоску. На волю
С громким криком взлетают морские птицы.
Хорошо так сбегать на неделю к морю,
Когда знаешь, что есть куда возвратиться.