Таня Бессонова - Поток. Поэтический сборник

Я зачем-то пишу, а зачем – не знаю.
И боюсь расставаний перед отъездом.
Что почувствую, снова ступив на камень
твоего бракованного подъезда?

И взлетят ли тучи воспоминаний
в небывалую проседь осенних шторок?
В перерывах между моих звучаний
остается голос, который дорог

даже больше жизни. Его окрестность
овевает ноябрьской стужей. Пламень
моих мыслей ворвется в твою подъездность
и расплавит структурную душу – камень.

Смешно рассвет щекочет волны пледа,
и тон лучей ванильно – недалек;
погода разгулялась до обеда,
когда погас задумчивый восток.

Люби меня, как я тебя, наверно.
Чтоб воздух в легких с болью обитал.
Безумье, как у Рембо и Верлена, —
взаимной грусти пламенный оскал.

Люби меня, я тоже тебя буду.
Мир по утрам уже грозит зимой.

С тоской смотрю на грязную посуду,
оставленную с вечера тобой.

Бесполезность будней рушит внутри все стены,
оставляя эмоции серой горочкой пыли.
Время душит и бьет и вскрывает тугие вены
на руках вдохновения – тонких, в которых были

крепко стиснуты пальцы твои, и их мягкий запах
до сих пор в атмосфере, застывший и незабытый.
Одиночество – кот, что крадется на мягких лапах,
привнося безразличие.
Вечер, почти убитый,

завершается морем, что падает вертикально
и врывается в окна, заполнив собой пространство.
Время гладит макушку, жалеет. И так печально
представлять, где ты есть, забывая про постоянство

расстояний и боли. Всё видится отдаленным.
В венах кровь тяжелеет.

Ты, если что, чаще смейся.

Вспоминаю июнь: мир был солнечным и зеленым.
В нем навеки осталась моя последняя песня.

я, мучимый бессонницей, как тяжбой,
хожу по кругу, словно часовой,
и помышляю о своем, неважном,
практически не связанном с тобой.

мне боль моя – душистая – приятней,
чем звук Кремля и запахи весны.
так хочется прекрасного обратно
и, может быть, бессмысленного – в сны.

есть акт паденья листьев обреченных.
затем асфальт покроется зимой.
мороз красив и нежен – для влюбленных.
мы были ими, кажется, с тобой.

теперь же ночь – конечна и массивна.
бессонен разум, только для него
воспоминанья видятся не силой,
но главной первомыслящей всего.

Не падай. Этот мир не многоцветен,
но многолик. И гол перед тобою,
открыт, как души только что пришедших.

На сердце много памятных отметин,
залеченных едва-едва любовью
весенних листьев, юных, неотцветших.

Не падай, дом поблизости, деревья
с тобой поговорят, тебя услышат,
когда придешь с поникшей головою.

Вопрос не в осознании доверья,
но в знании того, что тоже дышат
одним и тем же воздухом с тобою.

Не падай, я держу тебя, и вскоре
всё прочее уйдет, твоя задача
не пасть под гнётом этого удара.