Ольга Кислова - Поющий жаворонок

Сквозь дали, из старинной глубины,
Как будто из страны далекой.
Огромны, призрачно-удивлены
Уставились в меня два ока.
И тишина, как вековой гранит,
В меня испуг вселила на мгновенье.
А лес свое молчание хранит,
Лишь выставляет напоказ творенье.
Я не забуду этот чудный миг,
То… лягушонок прыгал в тишине.
И как лесной живительный родник,
Пульс участился трепетно во мне.
Но страх пройдет, когда я все пойму,
Так искренне секрет свой сохроня,
Какой же я казалася ему
И испугался ль он меня.

1.КУП. В лучах мерцающих огней,
Когда закат за горы скрылся,
Табун резвящихся коней
Как монолит с горами слился.
И ночь казалась неживой
Без звезд, что путь нам освещали.
Лишь кони бились с тишиной
И светлый день нам обещали.
ПРИПЕВ:
Ах, кони, кони черные,
Ах, кони непокорные,
Как вихрем пронеслись,
В даль черную влились.
Ах, кони, кони дикие,
Цари степей великие,
Как вихрем пронеслись,
В даль черную влились.

2.КУП. И буйно ветры пролетали,
А кони обгоняли их,
Те кони в скачках не устали
И не жалели ног своих.
Они спешили в даль полей,
Вперед, за розовым рассветом.
Табун прекрасных королей,
Спешил вдаль за зеленым летом.
ПРИПЕВ:
Ах, кони, кони черные,
Ах, кони непокорные,
Как вихрем пронеслись,
В даль черную влились.
Ах, кони, кони дикие,
Цари степей великие,
Как вихрем пронеслись,
В даль черную влились.

3.КУП. Когда рассвет зарозовел,
Табун, резвясь, остановился.
И ветер стих, и день запел
И по степям красой разлился.
Табун сдержал слова свои
О светлом дне в лучах рассвета.
И чудеса тот день творил
В зените солнечного света.
ПРИПЕВ:
Ах, кони, кони черные,
Ах, кони непокорные,
Как вихрем пронеслись,
В даль черную влились.
Ах, кони, кони дикие,
Цари степей великие,
Как вихрем пронеслись,
В даль черную влились.

Я прикрыла лицо вуалью,
Но оставила голым рот.
Я окутала тело печалью
Не на день, не на два, на год.
Я иду, как пьяна, шатаясь,
Я шепчу себе: «Я бледна».
И, стопами земли касаясь,
Вдруг сознаюсь себе: «Пьяна».
Кто подстроил такую шутку?
От стыда иль от гнева умру.
Но сейчас очень страшно и жутко
Мне одной шагать на ветру.

От боли душа сожжена,
Сдержать не смогла удара.
Лишь безмятежно луна
Светит во тьму бульвара.
Не видела боли страшней,
Чем кошмара ночного молчанья.
Ненавижу безумие дней,
Вспоминаю ночей содроганья.

Когда одна сидишь в пустынной спальне
И кажется, огромен и высок
И вместе с тем угрюмый и печальный
Ее молчащий, грозный потолок.
И веки, прикрываясь, тяжелеют,
На слух обрушилась живая тишина.
А в зеркале подушки чуть белеют
И бледная луна отражена.
Легла рука на простыни со вздохом
И окунулась в нежное тепло.
Душа брала по мелочам, по крохам
Все, от чего так нежно и светло.
И окунувшись в сон, как в негу ласки,
Во сне повесив холст чистей воды,
Возьмет душой скорей мольберт и краски
И нарисует чистые пруды.

Ушла бессоница-сиделка,
Обрушился огонь золой.
И быстро полетела стрелка
Красивой, тонкою стрелой.
И тело тает и слабеет,
От неги ласки и любви.
Но холодом тоски овеет
Все сны летящие мои.
И время счет себе теряет…
Прощу бессонницу, прощу.
Моя печаль ко сну сбегает,
К зеленому во сне плющу.

Сон безумен был и сладок
Закружил в мечте меня.
Я считала, в сколько складок
Ночью сбилась простыня.
Ночь – чудесница какая! —
Мне кивала головой.
И, безумье разжигая,
Вся казалась огневой.
Ночью я в клубок свернулась,
Уподобившись ежу.
Мое тело уж проснулось —
Душу я не разбужу.
Сберегу мечты истому,
Отойду опять ко сну.
Обращусь к ручью златому
И звездой в ночи блесну.

Я не люблю, когда меня жалеют,
Я это слышать не хочу!
Душа все стонет, потихоньку тлеет,
И я от жалости кричу.
Не надо, не настолько я несчастна,
Чтоб сожаленья принимать.
Одна лишь алчная любовь опасна,
Она лишь может все отнять.

От громкого плача до шепота
Разносится дикая весть.
Мол, ты не имеешь столь опыта,
Сумел чтоб куда-то пролезть.
Таращатся все любопытные
Потом осуждением бьют,
Позорят тебя, ненасытные,
Помои на голову льют.
Терпеть суждено это множество
Завистливых, спаренных «я».
Ты знаешь, что это – убожество
Народного бытия.

Он жизнь свою продлить не мог,
Вранье и ложь ему урок.
Как много лживых слов! И вновь
Должна пролиться чья-то кровь…
Какие подлецы вокруг
И даже ваш любимый друг.
А жизнь, все тая, угасает
И ложь, как лепестки, срывает.

Безумец, как ты мог надменно ждать,
Когда придут к тебе с восторгом?
На что тебе талант? – Гулять
По жизни каверзной и горькой?
Все, что написано в судьбе,
То мы играем в своей роли.
И коль талантом быть тебе,
То покорись небесной воле.
Но ты выпячиваешь грудь
И кулаком в нее стучишь.
Не признаешь ты в жизни суть
Лишь о себе всегда кричишь.
Ты превозносишь свое «Я»,
Ты перепрыгнуть захотел
Ту высоту, что для тебя,
Увы, но все-таки предел.
Свои претензии отбрось,
От жизни большего желая.
И не иди с судьбою врозь,
Свое безумство продолжая.

Время уходит, его не вернуть.
Как годы спешат раствориться!
Судьбе попытайся в глаза заглянуть,
И с ней не пытайся проститься.
Ты жил по указке суровой судьбы,
Ты был лишь рабом провиденья.
Все было: и вера в святые мольбы,
И гнев на свое поведенье.
Ты строил, ломал и опять создавал
Дороги в пьянящую даль.
Но снова и снова жестокий обвал:
Забыл основную деталь.
Вот так проходили минуты и дни,
Ломая и строя преграды.
С судьбой вы остались сегодня одни,
И ждете фортуны, награды…
Фортуна капризна, как розовый цвет,
Награда – минутное счастье.
Вот так и проходит в жизни рассвет,
Вот так наступает ненастье.
Зачем же перечить строгой судьбе,
Не лучше ли с ней согласиться?
Тогда и поможет в жизни тебе
Судьба с неудачей проститься.
Время уходит – обратного нет.
Его не вернуть, и не надо.
Пусть сердцу останется солнечный свет
Да сладкая жизни отрада.