Марина Смирнова - Наследники Старплейс. Проза и стихи

особых ученика; причём волшебству обучался только Пебблс – у ветхого профессора, приглашённого со стороны по специальному предписанию Министерства Образования. Средства на это были собраны сердобольными жителями городка, помнившими, как брат и сестра лишились своих родителей – примерно в тоже время, как был уволен предыдущий директор, мистер Валентайн. Он был последним из местных дипломированных волшебников и сам преподавал Чародейные Искусства, однако в ходе официальной проверки, нагрянувшей в том злополучном году аккурат накануне Рождества, выяснилось, что квалификация мистера Валентайна не соответствует новым нормам, установленным Министерством Образования, поэтому он должен быть немедленно уволен.

Более того, столичные чиновники велели немедленно очистить помещения от этих странных белых хлопьев: вдруг залетит кому-нибудь в нос и вызовет насморк? Тут один из проверяющих закашлялся и отошел поближе к окну. Или попадёт в горло и что тогда? Попытки объяснить, что это волшебный снег, фантомный, проще говоря, световая картинка в воздухе, и проникновенная речь о старинной традиции призывать Дух Рождества вызывали бурю праведного негодования – и если бы хоть один из проверяющих был чародеем, то благородное поместье Прайсов сложилось бы, как карточный домик. Якобы, в Деле «так называемой «Школы Чародейных Искусств», которая переименована – опять же согласно новым нормам Министерства Образования – в «Пансион Старплейс», нет и никогда не было каких-либо бумаг, разрешающих каким-либо потусторонним существам присутствовать среди детей.

Новым директором стал некий Джон Джеролд, представительный мужчина в дорогом костюме; надо сказать, многие жители Старплейс знали эту фамилию: дед новоиспечённого руководителя учебного заведения был местным ювелиром. Однако сам мистер Джеролд родился, вырос и получил образование в столице, откуда и прибыл в составе этой самой проверки. Надо отдать ему должное – он скромно держался в стороне, и когда самый важный, если судить по размерам живота, чиновник вручил ему «Пансион Старплейс», пожал руку несчастному мистеру Валентайну с выражением искреннего сожаления на чисто выбритом лице и пообещал позаботиться обо всём «надлежащим образом».

***

Похоже, Мэб задремала на ласковом весеннем солнышке; предыдущая ночь была беспокойной и душной – по всем приметам с утра должна была разразиться гроза. Та самая весенняя гроза, после которой сирень распускала свои пушистые соцветия самых нежных оттенков, а на прудах начинали закатывать свои концерты лягушки. Старый Парк был как будто в снегу: гроза безжалостно разрывала на части благоухающие шапки огромных старых черёмух; Мэб жалела, что не знает ни одного заклинания, а ей так хотелось вернуть все эти нежные кипельно-белые лепестки на прежнее место. Она старалась не наступать на них, поэтому ходила медленно и пристально смотрела себе под ноги, из-за чего шныряющие по дорожкам на велосипедах мальчишки дразнили её искательницей зачарованных кладов.

Однако небо было безупречно голубым, а беспечные утята резвились среди кувшинок под строгим наблюдением своих важных матушек – пройдёт совсем немного времени, и трогательный пух превратится в жёсткие блестящие перья. Так что же заставило девушку открыть глаза? Скорее всего, резкие крики чаек: они никак не могли поделить порядком размокшую корку. Очень уж она недолюбливала этих птиц, хотя никогда не могла понять, почему; вот утки – совсем другое дело. А уж лебеди… Лебедей Мэб видела всего лишь раз в жизни – конечно, если не считать картинок в книжках – в зоопарке, куда особо отличившихся по результатам очередных экзаменов учеников привезли на экскурсию. Часы, проведённые в стареньком автобусе с пыльными стёклами и потёртыми кожаными сидениями, стали для девочки настоящим мучением.

Читать она не могла, потому что её сильно укачивало, а подремать не получилось – она сидела рядом с водителем. А он громко болтал с её розовощёкой соседкой, то и дело отпуская шутки сомнительного качества и взвизгивая от смеха, что совершенно не вязалось с его мускулистыми волосатыми руками, грубыми армейскими ботинками и шевелюрой, похожей на пук пшеничной соломы. Холли Хоппс не имела никакого отношения к «Пансион Старплейс», но вызвалась сопровождать «наших ангелочков» – «я ведь ужасно люблю детей, так люблю, что так их бы всех и съела». Она работала в галантерейном магазинчике «Пинс энд Нидлс» располагавшемся, как шутили в городке, «на перекрёстке между двумя мирами» – Ред Роуд вела к учебному заведению, а в конце Кристиан Лейн возвышалась церковь. Без участия говорливой продавщицы пуговиц и напёрстков не обходилось ни одно мало-мальски значимое событие в городке, будь то явление очередного заблудшего туриста или драка двух дворняг за мосол.

Второй сопровождающий, сухопарый и желчный мистер Кроу, молчал всю дорогу и каждые пятнадцать минут совершал обход автобуса, проверяя, не отстегнул ли кто из «этих маленьких пройдох» ремень безопасности. Возвращаясь на заднее сидение, куда рядом с ним специально были усажены самые непоседливые ученики, он каждый раз буквально испепелял взглядом беспечно болтающих Хоппс и водителя; однако эта парочка продолжала трещать себе и взвизгивать, как ни в чём не бывало. Похоже, у черноволосого и носатого заведующего школьной столовой всё-таки были кое-какие магические силы – недаром он, распоряжаясь запасами продовольствия, умудрялся сохранять такую худобу: примерно на середине пути автобус подпрыгнул и остановился, а в салоне запахло какой-то гадостью.

Водитель заглушил мотор и, бормоча себе под нос что-то про «ненормальных из богадельни Старплейс», открыл дверцу – в салон тут же ворвались клубы сизого дыма – и отправился разбираться. За ним бросилась мисс Хоппс и сейчас же начала причитать, заламывая руки; через некоторое время за ней с кислой миной последовал мистер Кроу, скрестив длинные руки на груди. Мэб стало совсем нехорошо, поэтому она осторожно выбралась из автобуса, чтобы подышать свежим воздухом; и увиденное заставило её расхохотаться. Мисс Хоппс в белой пушистой кофте была похожа на мартовского кролика, а закутанный в длинное чёрное пальто мистер Кроу походил на качающееся под ветром огородное пугало – вот только никакое пугало не смогло бы так громко цокать языком; покрасневшее и потное лицо водителя живо напоминало круг чеширского сыра.

Что произошло дальше, никто так и не понял: мотор зарокотал, как будто отвечая на весёлый смех девочки, а капот захлопнулся сам по себе – она тогда ещё испугалась, что крышка может ударить водителя – но автобус почему-то покачнулся, и тот не пострадал. После того, как он сел за руль, девочка обернулась на притихших вдруг провожатых, которые вдруг стали похожи на церковные статуи и смотрели на неё как-то странно. Тогда Мэб подумала, что они просто испугались, хотя сама никакого страха не чувствовала, поэтому улыбнулась, сказала «Всё хорошо!» и забралась в салон автобуса. Там тоже было тихо: другие дети, наблюдавшие за происходящим из окон, молчали – то ли испугались, то ли устали. Оставшаяся часть дороги прошла без приключений, мисс Хоппс предпочла смотреть в окно, а едва не лишившийся головы и рук водитель включил музыку и начал посвистывать в такт – точнее, думал, что посвистывает в такт; мистер Кроу откинулся на спинку сидения и надвинул шляпу себе на глаза.

Читать дальше