Марина Смирнова - Наследники Старплейс. Проза и стихи

Дом, в котором жила семья Старплейс, не принадлежал им; нуждавшиеся в деньгах хозяева продали его, как только из Министерства Образования был получен положительный ответ на запрос, сделанный мистером Джеролдом, который присоединился к большинству. К вящему недовольству очередного пастора Мопса, надеявшегося, что в городке наконец-то не будет никаких волшебников – у Пебблса и Мэб не было родственников в Старплейс. Детям разрешили забрать «ценные и памятные» вещи; помогали им, конечно, украдкой утиравший слёзы мистер Валентайн и мисс Хоппс, без умолку жалевшая «бедных сироток». Итак, брат и сестра жили в «Пансион Старплейс» на полном обеспечении, а их официальным опекуном считался директор – теперь мистер Джеролд.

Что стало с оранжереей около бывшего дома Старплейсов, так никто и не понял; она просто-напросто исчезла, а на её месте обнаружилась ровная зелёная лужайка. Новые владельцы, мистер и миссис Фишер, приняли её за обычный газон, и, поскольку они точно не были волшебниками, никто из жителей городка так ничего им и не сказал. Нанятая четой Фишер бригада ремонтников быстро обновила дом, превратив чердак в мансарду, в которой – по словам всё той же мисс Хоппс – миссис Фишер развернула настоящую швейную мастерскую: она занималась квилтингом и пэчворком, продавая свои изделия через Интернет. Так что сначала с ней познакомились в магазинчике «Пинс энд Нидлс» и в местном отделении почты, где она отправляла посылки покупателям.

Что касается мистера Фишера, то он каждую неделю уезжал в понедельник утром и возвращался в среду к ужину, в четверг и пятницу играл в мини-гольф на лужайке или читал в тени шезлонга – и весьма неохотно отрывался от этих занятий, чтобы кивнуть в ответ на чьё-нибудь приветствие; по субботам Фишеры, нагрузив машину продуктами, уезжали «на пикник», возвращаясь к обеду на следующий день. Первое время горожане пытались приглашать их в гости, но из этого ничего не вышло: Фишеры каждый раз вежливо отклоняли приглашения под разными благовидными предлогами. Они предпочитали общество директора «Пансион Старплейс» и его дальних родственников, живших в старинном доме окнами на Ярмарочную Площадь; иногда мистер Фишер ходил в церковь – его замечали за любезной беседой с пастором и прихожанами.

Письма, отправленные по адресам с конвертов, найденных всё тем же мистером Валентайном в одном из ящиков письменного стола Бамби, сочинявшего отличные детективы под псевдонимом «Сумеречный Старплейс», вернулись обратно со штампом «Адресат неизвестен» – уже после того, как тот уехал в столицу на новое место работы. Хлоя, похоже, писем не писала; почти всё время она проводила в оранжерее, выращивая розы, и будучи волшебницей, создавала удивительные цветы самых неожиданных расцветок, да ещё и с разными запахами. Этому, да ещё кулинарным и косметическим рецептам, были посвящены все её записи и рисунки, найденные в толстой тетради с зелёной обложкой. Кстати, весь архив мистер Валентайн передал в банк «Фишер энд Фишер», где и был открыт счет на фамилию «Старплейс»: накопившейся к совершеннолетию суммы должно было хватить Пебблсу и Мэб на первое время.

Те несколько лет клумбы в городке были сказочно прекрасны. На Квин-стрит в гипсовых вазонах росли оранжевые дынные розы, на Ярмарочной Площади у фонтана золотились медовые бутоны; Ред Роуд хвасталась живыми изгородями из кустов с плоскими розочками, полыхавших оттенками красного от алого до фуксии и распространявших восхитительный аромат запечённых с корицей яблок; на центральных улицах росли розаны, окрашенные в чистые и глубокие тона фиолетового, любимого цвета Абсалона. «Лесная орхидея», «лесная фиалка», аметистовые, темно-лиловые, «садовая фиалка», лиловые, «ирис», сливовые, свекольные и, наконец, «примула» – с тёплым ванильным ароматом, который так любила его супруга. Были ещё зелёные розы со светящейся в темноте пыльцой, запах которых имел свойство усиливаться после заката, и несколько пёстрых сортов со сладким карамельным запахом.

Несмотря на многочисленные просьбы соседей, Хлоя никогда не выращивала ни белых, ни чёрных цветов – понятное дело, что стараниями очередного пастора Мопса и его «верноподданных» у готической церкви росли именно белые кустовые розы. Теперь от этого чуда не осталось ничего, кроме воспоминаний, фотографий и нескольких акварелей того же мистера Валентайна, в юности мечтавшего стать художником. Эти рисунки украшали директорский кабинет, но мистер Джеролд передал их в библиотеку «Пансион Старплейс», развесив по стенам почётные грамоты и благодарственные письма из Министерства Образования.

***

Когда Мэб исполнилось пятнадцать лет, библиотекарь подарила ей акварели мистера Валентайна; теперь они висели над кроватью и были едва ли не единственным, что принадлежало лично ей. Семейный альбом – в зелёном бархатном переплёте с серебряной застёжкой в форме стрекозы – хранился у Пебблса. Он был всё время ужасно занят, поэтому Мэб не так часто, как хотелось бы, удавалось фотографии. Несколько раз она просила брата оставить альбом ей, и Пебблс обещал, но каждый раз почему-то забывал о данном слове. Мэб опасалась, что старший брат заберёт альбом с собой, когда поедет «покорять столицу» – он не раз повторял, что происхождение и преемственность традиций крайне важны в практике Чародейных Искусств.

В «Пансион Старплейс» работал садовник, высокий и сухощавый Говард Грин, который любовно ухаживал за деревьями, ревностно подстригал газоны и выращивал сезонную зелень для столовой, повторяя всем и каждому, как полезны детям «витамины с грядки». Мэб нравилось возиться в земле, и это никого не удивляло, разве что Розалин Джеролд, которая никак не могла понять, зачем это молодой девушке пачкать руки и торчать на солнцепёке. Это была ещё одна традиция, заложенная Абсалоном: он считал и не уставал повторять, что выращенный своими руками самый простенький полевой цветочек – это и есть самое настоящее волшебство.

Что уж говорить о баночке джема с этикеткой, где ты, высовывая кончик языка от усердия и проговаривая буквы вслух, старательно напишешь «К-л-у-б-н-и-к-а», и говорить нечего. Конечно, при условии, что ты самостоятельно соберёшь ягоды и принесёшь их на кухню, где царит миссис Миллер в необъятном колпаке и хрустящем белом переднике. Она, наверное, тоже была волшебницей: иначе как бы ей удавалось готовить завтраки, ланчи, обеды и ужины для всех, да ещё и подавать традиционный пятичасовой чай в кабинет директора, на который мистер Джеролд имел обыкновение приглашать членов своей семьи, или кого-нибудь из преподавателей, или пастора Мопса.

Повариха попросит тебя немного подождать; ты поставишь корзинку на табурет около раковины и заберёшься на другой, поближе к миссис Миллер: она посмотрит тебя и, само собой, отправит «приводить себя в порядок». Ты вымоешь лицо и руки яичным мылом, вытрешься «вон тем, да, с синими цветочками» и, обернувшись, увидишь на столе чашку горячего чая и лимонные бисквиты – а, может быть, кусочек кекса с цукатами или порцию рисового пудинга. Ты улыбнёшься и поблагодаришь миссис Миллер, а она вздохнёт и займётся твоей добычей: ловко переберёт и промоет ягоды и поставит на плиту подходящий по размеру медный ковшик с длинной ручкой, а потом велит тебе прийти завтра после обеда. Ты придёшь, скажешь спасибо и получишь заветную баночку с блестящей металлической крышкой…