Элина Скорцезско - Я напишу себе счастливую судьбу. Сборник стихов

Страстей река
По венам молодым
Течёт сплошным потоком,
Реальность превращая в дым,
Прикосновения заряжая током.

Нам с тобой не плакать.
Нам с тобой смеяться,
Под цветастым небом
Солнцем любоваться,
Обнимать друг друга,
Целоваться вволю,
Ночь напропалую
Тешиться любовью.

Нет милее доли —
За руки держаться,
Под цветастым небом
Счастьем наслаждаться.

На ветру колыхался не флаг.
На ветру колыхалось тряпьё.
Ты был ласковый друг, стал мне – враг.
Над могилой любви вороньё.

Гордый воин ушёл в бытие.
Слава, воля слегли на посту.
Были только слова по весне,
Тосты громкие за красоту.

Кроме пиршеств бывали бои.
Ты был сбит, оглушён всякий раз.
Я носила в палатку цветы,
И лечила тебя от зараз.

Не умеешь, не лезь воевать.
Не надёжен твой щит и твой меч.
Сиротлива так нынче кровать.
Я устала надежду стеречь.

Порознь, но всё же вместе.
Вместо точки ставлю многоточье…
Ты слукавил, царственный наместник,
Объявляя: «Связи непорочны».

Отторгая, ты как прежде манишь.
Жаждешь власти – объявляешь волю.
Стелешь шёлк, шелками гладишь,
Но откуда те шипы, что колют?

Изощрённа пытка своевластья.
Я потеряна, и сбита с толку,
И не в силах наслаждаться счастьем,
Не найдя в стогу любви иголку.

Свет далёких звёзд,
секс усталых тел,
серых будней воз
из просрока дел —
окон немота
отражает быт,
тела наготу,
позабытый стыд.
Тишину округ
прерывает стон
от постылых рук,
как от похорон.

Оковы тяжкие любви
И цепи рабского терпенья
Себе обратно забери,
И прихвати все сожаленья.

Я больше не желаю знать
Рассказов тягостных о чуде.
Тебя мне хочется прогнать —
Горька вода в твоём сосуде.

И видит Бог, мне всё равно,
Как ты болеть разлукой будешь.
Твоя любовь – пустое дно.
Цветок любви ты только губишь.

Морочишь голову себе?
Меня, пожалуйста, не путай.
Оставь меня моей судьбе.
Твоя судьба, что ветер лютый.

Расставить правильно акценты
Так грамотно умеешь ты.
И деликатны комплименты
Твои, без тени доброты.

Ты не воркуешь, ставишь точки.
Твои суждения тверды.
О чувстве скажешь – между прочим.
Твоё «люблю» – без теплоты.

Смакуя собственную важность,
Её лелеешь, как цветок.
Свою пустую эпатажность,
Холодный, вычурный чертог.

Я хочу быть с тобой без свидетелей,
И прижаться к тебе без одежд.
Мне не нужно советов радетелей,
Охов, вздохов вселенских невежд.
Все лишь видят глаза твои карие,
И акцент на красивых губах.
Знаю я, что за тайное марево
Скрылось в чёрных твоих волосах.
Мои пальцы ласкают упругие
Твои волосы – ласковый плен.
Взмах ресниц до утра убаюкает,
Заслонив от завистливых стен.

Мне нравится, как горят свечи,
твоя улыбка, фигура речи.
Мне нравится плед,
укутавший ноги, и согревающий плечи.
Мне нравится тон нашей встречи,
и кот, что устроившись рядом клубком,
убаюкает этот чудесный вечер.

Мы с тобою так похожи —
За усмешкой прячем нежность,
Обозренью предоставив
Преднамеренно небрежность.

Затолкав в нутро влюбленность,
Мы картинно осторожны.
Ловим взгляды и волненье
Эрогированной кожей.

День цветастые картинки
Раскидал для нас с тобою,
Подменяя радость жизни
Беспредметною игрою.

Мы ж с тобой как два паяца,
Два актера пьесы «Холод»,
Можем до сыта кривляться,
Подавив любовный голод.

Подарок утомительной недели —
Свободный вечерок и песни Джорджа Майкла.
В кромешной темноте, от штор задернувших метели,
Сокрыты мы.
Отброшены сомненья, недомолвки с фальшью.
Нас танца круг к себе манит,
Магнитом тянуться тела к друг другу.
На зависть бедам и разлукам,
Мы счастливы в недолгие мгновения вселенной.
Вселенной тел,
Отдавшись чувствам вдохновенно.
Мы оба девственно чисты —
грехи отпущены в метели.
Нас укрывают не цветы —
от штор причудливые тени.

Уж лучше буду я неправой,
чем правой в том, что нелюбима.
Гордиться можешь мной по праву,
ручной твоей являюсь птицей.

Прикажешь, улечу далёко.
Оставишь, буду под рукою.
Ты в праве можешь мной гордиться,
пока достоин быть со мною.

Ты оглянулся самоуверенно и быстро.
Хотелось мне принять твой вызов.
Прошло мгновение с приходом мысли тайной…
Но, чур! Склонился над другой.
Ну, что ж, кидаю взгляд прощальный.

Из всех «дел» людских —
обида является делом последним.
Явившись на свет —
лишь остатком дурного наследия.
Сменились века, но обида людская,
прекрасно устроилась —
нами людьми помыкая.

Закрыты двери на запор.
Сама как страж стою у двери.
Я так давно боюсь потери,
Что я сама себе есть злостный вор.

Душа, как стрелки на часах,
Не купится на взгляды колдовские.
Одни лишь травы луговые
Имеют цену на моих весах.

Я страж упорный чувств, их очень мало,
растрачены без меры, был им срок.
Себя сберечь – упрямо, но устало,
Который год твержу сухой урок.

Я – ветер! Я лечу к тебе,
Накинув шлейф желания на плечи.
В тот самый час, когда огни в Москве
Украсят светом поздний зимний вечер.
Стучу. Скорей открой мне дверь.
Терпенье? Это слово не знакомо.
Прими, я буду вся и всем:
И солью мира и твоим твореньем.
Скажи: «Желаю!», я преображусь.
Я стану: кошкой, девкой иль дыханьем.
Скажи: «Хочу!», скажи: «Да будет так!».
Скажи, скажи, и оживи касаньем.

От меня отказался. Простился.
Я из жизни своей тебя исключила.
Ты в себе разобрался …, но прости,
был «отрезан» от сердца, и вновь не прижился.

Не актриса, не в театре я разыгрываю сцену.
Я в реальной жизни пьесу разыграла.
Мне, чудачке, жить без интереса
невозможно, нереально стало б.
Мне свекровь вопрос с ехидцей ставит:
«Кто такая? Что ты в жизни стоишь?»
Усмехнусь, и с видом несерьёзным
прошепчу: «Прости, не приценялась».