Viktoria Pressman - Все реки идут на восток. Стихи разных лет

Я не помню, когда начались они, эти танцы с волками.. Давно.. А потом начались танцы с дубами, танцы с морями, танцы с ветрами. И ламий пронзительный крик разрезал небеса в предрассветной печали. Каждый крик словно вспоротый миг, еще один волк для стаи. Хоть все в лес, как его не корми, но давно уж отбился от стаи тот огненный волк. Иногда убегает в пустыню, чтобы снова вспомнить о доме своем. Интересно, в книге судеб прописаны ли наши встречи, отороченные серебром? Интересно, кто из нас останется все же живым огнем? Кто будет греть несмотря на жестокость и гореть не жалея о том, что впроголодь. Босиком по камням и по соснам поглощая уже осторожно живьем новые весны, когда чаши весов опыта и ошибок достигнут баланса оков благоразумной сдержанности. И когда жестокость наших дней и ночей для кого-то станет беспамятсвом, а кому-то обернется одиночеством потерь и жалом в плоть. Пусть не так высоко и быстро как раньше, но спокойно и уверенно, ближе к земле, большими сильными крыльями, рассекая пространство и время. И я не жду от тебя ничего кроме прощения. Прощение лучше забвения, – поверь, забвение душит, наступает на горло птице-судьбе, вырастает стена там, где могла бы родиться река новых смыслов. Пойми, молчание змеи не лучше, чем голубя воркование. Я не знаю где ты и кто ты сейчас, и это мое наказание за наше с тобой преступление. Мое проистекание впрочем от этого глубинно не пострадало. Я все же очень устала от того, что тебя нет в досягаемости. Впрочем как и кого-то другого – на замену иль вместо или до тебя. Не хватает немного иного бытия. Где все прощены и рады и несмотря на то, что все можно, никто не наказан. Разве такое возможно? Положа руку на плаху скажу, что даже если такое возможно, мы выберем то, что сложно и то, что меняет (как дождь, что смывает зиму) меланхолию на грусть.

В моем саду бесчисленных огней,
Где звезд так много,
Там, в череду ушедших дней
Бежит дорога.
Идет пустынник,
На ветру расправив крылья,
И в непогоду и в тоску
Ступает сильно,
Не повредив при этом
Аспида и василиска,
И по камням и по воде
Идет и по долинам низким,
Где прячутся от глаз ненужных и чужих
Средневековые станицы,
И словно стук его шагов,
На колокольне бой часов
Как сердце начинает биться.
И только лишь восход
На обрамленье мира расцветет,
Как он уйдет,
Оставив позади
Всех, кто пытался с ним сродниться.
На перекрестках солнечных дорог,
Где гермы собраны в залог, что путника
Ведет его звезда и даже Рок
не занесет над ним своего острого меча,
Хоть путь назад и вверх и вниз – один и тот же путь,
Все ж странника ведет его звезда,
И приведет куда-нибудь,
Пусть только будет верен ей всегда,
И поворотом светлого чела,
Не выкажет сомненья
И не застынет навсегда,
Забыв Завет Творца с твореньем.

О чем молчали льды?
О паводках весны,
О брызгах солнечного света,
О том, как быстро будет их нести к рассвету,
Когда растает словно лед
Последний искромет.?
О чем молчали льды?
О рыбаках умелых и спокойных,
О домах и об огнях?
Быть может все же они молчали
о том, что невозможен
Им путь назад.
Зима отдаст свои права,
И лед растает,
Последней льдинки слез не станет,
И музыка других ветров
На крыльях принесет любовь.

Льды, что плыли, – молчали,
А прибрежные льды журчали
И словно бы на свирели играли
Волны реки хрусталем.
Мгновения стояли, текли и дышали,
Едва ли
Коснувшись нутра серебристым ручьем.
Мы шли и молчали,
Хотя понимали,
Что сможем едва ли
Сокрыть нашу тайну.
Вдвоем
мы застыли, оставив на время вопросы морали,
не смея растаять,
Но все ж наслаждаясь огнем.
Потом мы расстались,
Как сны разбежались,
На прощанье оставив все на потом,
А потом мы сражались и опять приближались
К неминуемой встрече
С растаявшим льдом.

Ну вот, ты теперь можешь летать,
Я тебя отпускаю опять,
Я тебя отпускаю снова,
Ведь теперь ты готова
Не поворачивать вспять,
(Хоть вперед и назад – это один и тот же путь,
Все ж не в распад и не в тьму ускользнуть
Липкой тварью из нижних миров, —
Ты их не прижимай к груди,
Тебе с ними не по пути.)
И открыта полету дверь.
Я тебя никогда не держал,
Была скована твоя душа,
Вся трещала по швам и дышала едва,
А теперь заплатив сполна
По старым и новым счетам
К обретению свбоды готова,
Я тебя отпускаю снова
К берегам долгожданной свободы