Герман Еременко - О главном

На обложке книги вид г. Магадана с Марчеканской сопки (705 метров над уровнем моря).

Мнение издательства может не совпадать с мнением автора

«Как-то листая газету с объявлениями, я случайно увидел в разделе «Знакомства» безликие, отягощенные канцеляризмами попытки дать свой портрет и описать лицо желаемое. Сложилась своего рода традиция: «Такой-то без в/п и без ж/п, рост, вес – желает познакомиться и т. д.».

Захотелось радикально отойти от этой нелепой традиции.

О себе я написал бы веселее, не теряя важной информации (рост, вес и т. п., но без упоминания в/п и ж/п) с традиционным преувеличением достоинств:

Уверен, что на это веселое послание откликнулись бы.»

«Самое первое стихотворение я написал в возрасте шести лет. Шла война. Стихотворение было о том, как экипаж нашего бомбардировщика летел в тыл врага, бомбил, но на обратном пути его сбили зенитки врага и пилот направил горящий самолет на скопление немецких машин на земле. От этого первого стихотворения в памяти осталось последнее четверостишие. Именно с ним были связаны мои сильнейшие детские переживания. Какие? Чтобы это понять, придется привести последнее четверостишие того стихотворения. Не судите строго – ведь мне тогда было шесть лет:

И вот, когда мы все оказались перед тарелкой репродуктора на улице, я услышал голос Левитана: «Внимание! Внимание! Передаем речь Верховного Главнокомандующего Советского Союза товарища Сталина…».

Вдруг я услышал слова: «Вечная слава героям, павшим в боях за свободу…».

Я похолодел: «Откуда СТАЛИН узнал о моих стихах? Что я пережил за мгновенье перед тем, как вождь продолжил: «…и независимость нашей Родины». Отлегло».

«…»

«Я часто задумывался – с чего началось мое увлечение поэзией?

Может быть в момент, когда я испытал настоящее потрясение, прочтя в букваре строки:

«Румяной зарею покрылся восток,

В селе за рекою потух огонек».

Парадоксально, но с этих слов – «потух огонек», возможно, зажегся во мне «огонек интереса к поэзии».

Или это случилось тогда, когда мы сидели в классе и царапали на партах, что кому взбредет в голову. А учительница принесла и повесила рисунок, изображающий «царапающего» и стихи под ним:

Сила этого немудреного стишка была необычайной. После этого никто ничего на парте царапнуть не смел.

Детство мое прошло в Магадане – городе у Охотского моря, где частые туманы. И первые стихи я написал там же, где естественно рифмовались слова «Магадан» и «туман».

Там же началось увлечение Маяковским.

Отсюда и шутливые стихи, в подражание Маяковскому, написанные в шестнадцать лет:

Прочитал – посмеялись.

Только спустя годы я открыл для себя других поэтов и прежде всего Тютчева. Тютчев – величайший поэт России. Почти все его стихотворения – настоящие бриллианты.

Не так давно от одного моего коллеги из нашего института я услышал, что ему нравятся мои стихи.

Это приятно.

В предисловии естественно дать ответ на вопрос: почему это напечатано?

На этот счет у меня есть стихотворение под названием:

«Невероятное совпадение»

«Бытует мнение: если ты исследователь, тебе не до поэзии, а если ты поэт, тебе не до науки.

Вспоминается крыловское: «Беда, коль пироги начнет печи сапожник, а сапоги тачать пирожник».

Жизнь опровергла эту басню.

Яркий пример – Дмитрий Иванович Менделеев, который помимо основной многогранной научной и преподавательской деятельности мастерил отличные чемоданы.

Исключения бывают. Меня с детства волновал феномен А.П.Бородина – химика, композитора и университетского профессора. Троекратные нагрузки рано свели его в могилу. И за гробом шли две группы людей, незнакомых друг с другом – химики и музыканты.

Моя гипотеза:

А что, если переключение с науки на литературу, искусство выступает в качестве мощного импульса иного творчества?

Поверьте мне. Это так.

Одностороннее развитие, работа на одном полушарии мозга – нечто однобокое, не дающее всего богатства впечатлений, всей радости творческой жизни».

…

…

…

«Пушкин писал:

Герман Еременко

(Написано в ночь со второго на третье тысячелетие)