Евгений Еременко - Воскресители

А ты уходи, и чем дальше – тем лучше,

Нет права тебе оглянуться назад

И ты не следи, как цепляясь за тучи

Дорогой небес поднимается ад…

(Канцлер Ги)

Глава 1

В наш век высоких технологий гарантий не дают даже морги. Когда коллеги за кружкой пива по выходным заводят разговор о том, что привело меня в эту контору, я иногда вспоминаю одного своего друга, у которого умер дед, а потом до инфаркта перепугал уборщицу морга и всю тамошнюю ночную смену. Конечно, когда сидишь себе, попиваешь чаёк за телеком, а к тебе приходит труп, тряся 90- летними гениталиями и жалуется, что ему дескать холодно, реакция может быть самая разная, от непроизвольного мочеиспускания до разрыва сердца. А кто-то может сподобиться и упокоить мертвяка окончательно собственными руками, благо методов для этого существует множество. А до таких вот «мертвяков», как правило, не доходит, что за зрелище они из себя представляют в эти моменты. Да и мертвецами они отнюдь не являются, а вот ошибками диагностики – с полной уверенностью. Подобных случаев в мировой практике накопилось великое множество , хотя они сами по себе – большая редкость – менее 1 тысячной процента среди населения ежегодно. Но если принять во внимание само количество человек, что на нашей странной планете проживает, цифра получается внушительная. А после того, как в дело вступили воскресители, оказалось что и статистика – то верной не была – примерно эдак раза в 3. Конечно , мы пентаграммы не чертим, свечи не жжем и не приносим девственниц в жертву. У нас вообще, контора хоть и секретная, но вполне официальная, с компьютерами и оргтехникой, заполнением отчетов и выдачей зарплат. И воскрешением это можно назвать лишь отчасти, скорее это – побудка на очередной рейс собственной жизни. Впрочем, учитывая огромные шансы на него не успеть и быть поэтому выпотрошенным, зарытым или сожженным заживо, новую жизнь людям мы всё-таки даём. Вернее, возвращаем старую.

На проходной сегодня опять дежурил Петрович – премилый дедок, даже в свои 70 с копейками умеющий радоваться жизни, хотя и своеобразно, конечно, и в основном посредством шкалика за пазухой. Из-за этого – то, надо сказать, он так нам и загремел, употребив честь 70 дня рождения раза в три больше своей обычной нормы, в следствии чего собственное сердце мягко послало его на 3 буквы. Врач, диагностировавший его смерть, от Петровича образом жизни не сильно отличался, и не сумев нащупать пульс и не зафиксировав реакции зрачков на свет, дал диагноз вполне однозначный – смерть. Так вот, Петровича пришлось откапывать. Особых проблем на разрешение эксгумации контора никогда не имела, все шло с самого верха. Теперь он работал у нас как охранник. Хотя и по-хорошему, охранять нужно было его самого – от зова бутылки и ударов пошатнувшиеся здоровья. Здесь он хотя- бы был при деле. Ну или ему так ему казалось. Болтливостью он не страдал, секреты хранить умел, а большего от него и не просили. Ну, кнопочки жать да проверять документы. Этим он сейчас и занимался, внимательно изучая мой пропуск, как и вчера и третьего дня.

–Хорош, Петрович, – поторопил я, – мне опять не за опоздание влетит, а ты ещё задерживаешь.

– Не трынди, салага, – с деланной угрюмостью ответил он,– чего это мы опаздываем?

– Проспал,– ответил я и улыбнулся.

–Проходи, труженик блин, – улыбнулся он в ответ, обнажив остатки зубов, – Дуй покойничков откачивать.

Я кивнул и направился через фойе в длинный коридор, выкрашенный в шаровый цвет. Найдя нужную дверь под номером 24, я тихонько отворил ее и уперся взглядом в рожу своего начальника, на которой угрюмость уже была совсем не деланной.

– Ну что, Дениска, снова будильник не сработал ? – спросила рожа.

– Эээ… – замялся я, – ну как бы это…

– Ты проходи, что встал, как бедный родственник. И расскажи всем нам , что тебя задержало на этот раз.

Я вошёл в офис, ловя на себе ехидные взгляды сослуживцев. Сразу вспомнилась школа и пришла мысль, что взрослых в нашем мире не бывает, есть только постаревшие дети. Первым побуждением было выдумать про очередную бабушку умершую, но у человека их столько не бывает, сколько уже их у меня скончалось, поэтому было решено во всём сознаться павши ниц или на колени , ну и далее по схеме.

– Проспал, – вздохнул я и стал пристально разглядывать свои ботинки, еле сдерживая улыбку. Ну не уволит же он меня меня, в конце концов.

– Волков, ну что с тобой сделаешь?… Не увольнять же.. – в очередной раз подтвердил шеф один из аспектов мысленных резонансов. Он вздохнул. – Проходи, пора арбайтен.

Мысленный резонанс – это то, чем контора, собственно, и занимается. У вас когда-нибудь бывали ситуации, когда говоришь одновременно одну и ту же мысль, не сговариваясь, в точности до слова ? Уверен что у всех бывало. С тех пор, как была сформирована волновая теория мысли, многое странное встало на свои места. Конечно в массы теорию не пускали, всё было на уровне лженаук и баек из желтой прессы, но такое характерно на той стадии, когда новая наука начинает формироваться, а ты пишешь по ней фундаментальные труды. Штука в том, что два или более сознания для существования собственного не ограничивается одним только пространством внутри черепа. Это – своего рода радио, на которое можно настроиться, и если не слушать пока, то воспроизводить собственным «динамиком» . Не чтение мыслей, конечно, но то, до чего мы в итоге сможем дорасти – туманно и перспективно до безобразия. Политика, бизнес, медицина, да и жизнь в общем и целом – все имело перспективы встать с ног на уши, потому и нужна была секретность.

Я под взорами ехидных глаз коллег прошествовал к своему столу. Все как в обычном офисе – стол, компьютер, телефон, стул. А вот кровать рядом – это уже наша фишка. Да, такова специфика работы – нам полагается спать. Если честно, мы это можем делать и прямо за столом, но на кровати получается лучше. Нас вообще всех здесь объединяет одна вещь – мы нарколептики поголовно. Нарколепсия, для тех, кто не знает, – это когда человек спит намного больше, чем это обычно требуется. Нас ещё и вырубает достаточно резко – сидит себе человек, что-то пишет и бац! – он уже носом где-то в клавиатуре. Вот всем отделом его и перекладываем на койку, там и дрыхнет. Когда по полчаса, когда больше, но обычно не более 40 минут. А далее – локализация, выезды, ну и т.п. Если зафиксируют что – то похожее на открытый канал.

Я включил компьютер . Он приветливо зажужжал, пискнул, открыл рабочий стол с видами Финского залива сумеречного времени. Захотелось в отпуск. Я вздохнул.

– Не вздыхай,– послышалось сзади. Иван Васильевич, так, кстати, зовут моего шефа, немного повеселел , как слышалось по голосу. – Ты уже напросыпал на два отпуска вперёд. Итак, рассказывайте, работнички. Подъезжайте ко мне и рассказывайте!