Олег Тупицкий - Вероятность реальности. Из десяти книг

Всё, как тогда – уходит день,
и вечер удлиняет тень.
И Днепр напоминает мне,
как ты по берегу бежала
за мной. Вода едва дрожала,
и отражались мы на дне.
И ты так весело смеялась.
Я убежал, а ты осталась
одна на диком берегу.
Вернусь. Увижу отраженье.
За отражением бегу,
а Днепр уносит отраженье.

Ты снилась мне короткими ночами,
но сотни километров за плечами
нас разлучали.

Улары над ущельями кричали —
нас разлучали.

В ночи тайга, чуть слышная, ворчала:
«Начни сначала».
И разлучала.

Но как начать, когда начало
нас разлучало?

Любимая, мы были дураками,
когда, грозя друг другу кулаками,
припоминали прошлые грехи.
(Какие же мы были дураки!)
Расстались не друзьями, а врагами.
Ты не сказала: «Доброго пути».
Я промолчал. За это и прости.
Морджот опять укрылся облаками,
и, значит, просветления не жди.
(Какими же мы были дураками!)
Но поздно крикнуть: «Нет, не уходи!»
Теперь дожди. Пока одни дожди.

На постое в селениях дальних
и в палатках, уют не сулящих,
не ищите друзей гениальных,
а ищите друзей настоящих.

Пусть они из числа отстающих,
невезучих и вечно бродячих,
но зато из породы дающих
и взамен ничего не просящих,

из глупцов, что в мирской суете
не таскают за пазухой камни,
и легко, по своей простоте,
ваши беды разводят руками.

Блажен, кто верует, покуда
живёт на свете. И не худо
бы мне понять, что вера в чудо —
одна из самых светлых вер.
А снег пойдёт. Как раз к обеду,
когда я в Африку приеду.
Во вторник. Или лучше – в среду.
Но после дождика в четверг.

маленькая поэма

1

Когда бы не был я раним
напоминанием одним,
что все мы меркнем перед ним ,
и, как творцы макулатуры,
существованием своим
опасны для литературы,
то непременно бы нашёл
наперекор природной лени
возможность Музу на колени
себе привлечь и сесть за стол.

2

Уж мы придумали б, о чём
поведать миру. Калачом
на задушевную беседу
нас вызвать дошлому соседу
не удалось бы нипочём.
Как ни имей он на примете
прознать, каким таким речам
мы предаёмся по ночам —
он о желаемом предмете
не смог узнать бы ничего.
Так пожалеем же его.

3

Вот это шутка! Се ля ви .
(Надеюсь, что французским Вы,
мон шер , владеете свободно.)
Коль скоро будет Вам угодно
наверно знать, а что в виду
имею я, когда веду
о шутке речь, тогда охотно
признаюсь в том, что на беду
я не могу найти героя
среди знакомых и друзей,
дабы воспеть, как Одиссей
воспет и как воспета Троя,
а рифмовать на злобу дня
невыносимо для меня.

4

Герой, однако ж, найден. Он
был от рождения крещён
по православному обряду,
затем четыре года кряду
мочил пелёнки, чем смущён
немало был его родитель,
не зная за собой греха
подобного, ворчал: вредитель .
И, понимая, что лиха
беда, как водится, начало,
а дальше легче, мать качала
седой до срока головой,
ещё не будучи вдовой.

5

Мне дела нет, какую Вы
из вновь прочитанной главы
науку вынести сумели,
и есть ли в том хоть малый прок
для Вас. Я на короткий срок,
не написав и сотни строк,
родителей у колыбели
оставлю. И пускай они
покамест поживут одни —
им осточёртели до смерти
(уж мне, пожалуйста, поверьте)
немногочисленной родни
авторитетные советы.
Как поговаривали деды:
и малой силой вражью рать
заставить можно землю жрать .

6

Пусть я смущаю Ваш покой
пустопорожней чепухой,
написанной моей рукой
без напряженья, между прочим.
Но что поделаешь – порочен
я, как иные. (Мы морочим
друг друга много крат сильней,
чем я поэмою своей
морочу Вас.) И мой порок
в том заключён, что этих строк
мне вид приятен. Право слово,
нет в этом ничего плохого —
ведь безобиден графоман,
не сочиняющий роман,
а пожелавший бестолково
без задней мысли и морали
на радость дюжине (едва ли
и столько сыщется) друзей
подбросить парочку идей
для обсужденья за столом
меж преферансом и вином.

7

Друзья мои! А чем же нас
так привлекает преферанс?
Нас не причислишь к знатокам
всех тонкостей, но под вистуза
мы и под мухой выйдем с туза ,
и возмущённым игрокам
нас канделябром по рукам
бить не представится возможность
за явную неосторожность
иль глупый ход. Наверняка,
чем в подкидного дурака
всю ночь, как нанятым, играть,
полезней пульку расписать.
Игра, ей Богу, не глупа,
так пуркуа бы и не па?

8

Прошу покорно извинить,
я не намерен изменить
ни слова из того, что было
написано до сей поры.
Такие правила игры
я сам установил. Не мило —
тогда не стоит и читать
лишь для того, чтобы считать
мои досадные повторы,
а после за вечерним чаем
вести пустые разговоры
о том, что, дескать, у него
в пятнадцати строках всего
три раза слово нас встречаем.
Увы, увы, я не Флобер,
хотя беру его в пример.

9

Что напоследок я хотел
сказать? Поэма выйти втрое
длинней могла бы, но героя
мы позабыли между дел.
А он изрядно постарел
тем временем, заматерел
и процветает, сколотив
торговый кооператив.
Его старушка-мать жива,
читает перед сном Моэма
и, слава Богу, не вдова,
но у родителя проблема —
трещит с похмелья голова.
На том закончена глава,
а с ней закончена поэма.