Александр Курзанцев - Завгар

Решительно развернувшись, она направилась к двери.

– Илана, постой, – я догнал её, схватил за руку. – Нет такого закона.

– Здесь, – тихо ответила девушка, посмотрев на меня, – закон – это слово боярыни. Лёгкое неудовольствие с её стороны – и я полечу отсюда с волчьим билетом, без перспектив и без денег.

– Я решу, – попытался ещё раз остановить девушку.

– Решай, но меня не втягивай, прошу тебя.

Резко шагнув к двери, Семёнова распахнула её, собираясь выйти, но внезапно замерла, тихо ойкнув.

– Чего? – поинтересовался я, выглядывая у неё из-за спины, но тут же ойкнул вслед за ней. Потому что прямо за порогом в коридоре стояла Мирослава.

– Вот видите, госпожа, – прошипел ненавистный голос Лифариуса, предусмотрительно не высовывающегося из-за спины главбезопасницы, – всё как я говорил. Ночью он провёл к себе женщину и к тому же пил. Вот доказательство стоит. Вернее, оба доказательства – и женщина, и бутылка.

– Я… я… я… не… – заикаясь, начала бледнеющая на глазах Илана, но Мирослава лишь рыкнула грубо:

– Разберёмся, – и, втолкнув девушку обратно в комнату, зашла сама, захлопнув за собой дверь. К моему вящему удовольствию, чуть не прищемив нос сунувшемуся было за ней фавориту номер раз.

Дела, однако.

Под режущим словно нож взглядом госпожи Гиржовской я чувствовал себя слегка неуверенно, потому как видел, что та злится… Нет, не так, этот эпитет в силу своей мягкости тут не подходил. Вернее было сказать, что безопасница находится в крайней степени ярости. Просто умеет это очень хорошо скрывать за бронёй воли и ледяного тона, каким и начала задавать вопросы.

– Сержана! – приморозила она к месту бедную охранницу своим негромким, но пробирающим до костей голосом. – Немедленно объясните, что вы делаете здесь в компании этого мужчины!

– Мирослава… – попытался вклиниться я, но совершенно неожиданно улетел на кровать от резкого толчка в грудь.

– С тобой позже разберусь, – женщина снова посмотрела на вздрогнувшую девушку. – Сержана, я жду!

– Госпожа полковница, докладываю, – вытянувшись в струнку, прижав руки к телу и остекленевшим взглядом смотря перед собой, затараторила Семёнова. – Осуществляя плановый обход, в шесть тридцать утра обнаружила выходящую из этой комнаты женщину. Зайдя с проверкой, столкнулась с наложником гарема Петром. Пробыла здесь около пяти минут, после чего при выходе встретилась с вами.

Потерев чуть занывшую от удара грудь, я поднялся с желанием высказать Мирославе всё то, что думаю, но внезапно понял, что не могу. Не могу сказать ни слова, глядя на то, как она допрашивает Семёнову, просто потому, что элементарно боюсь от неё ещё более жесткой реакции.

Неожиданно, да. В какой-то мере шоково. Но зато внятно и доходчиво возвращает тебя на твоё место, с которого ты воспарил, окрылённый успехами. И вновь показывает, что ты здесь никто и звать тебя никак.

Хреновое чувство. Но всё, что мне оставалось, это угрюмо сгорбиться, сидя на кровати, да ждать, когда мне наконец соизволят дать слово.

А Мирослава тем временем продолжала:

– Что за женщина выходила отсюда?

– Мне показалось, госпожа, что это была майора Ржевская.

– Так показалось или майора?

– Майора, госпожа.

– Понятно… – хмуро осмотрев комнату, Гиржовская прошла, взяла стул и, сев на него, уточнила: – Что делали ночью, сержана?

– С восьми вечера нахожусь в составе дежурной смены, госпожа.

– Бутылка ваша?

– Никак нет, госпожа, не моя.

– Ладно. Пока свободны, сержана, но будьте готовы прибыть по первому распоряжению.

– Есть, госпожа полковница, разрешите идти?

– Идите.

По-военному чётко повернувшись, Илана практически строевым шагом дошла до двери и, толкнув её, под чей-то приглушённый вскрик боли вышла, оставляя нас одних.

Наступила тишина. Я всё так же сидел на кровати, опустив голову и разглядывая голые ступни, да ждал вопросов, которых у главной безопасницы ко мне явно накопилось немало. Похоже, она действительно разозлилась, раз ударила, и лезть на рожон я уже не рисковал.

– Обижаешся? – внезапно спросила женщина, когда мы остались наедине, совсем другим тоном. Не ледяным, а наоборот, с каким-то даже участием в голосе. Я посмотрел на неё долгим взглядом, произнёс негромко:

– Да нет, на что тут обижаться?

– Ну прости, – сказала Мирослава, подсаживаясь рядом, ко мне на кровать, и положила ладонь мне на коленку. – Просто в присутствии подчинённых, как ты должен бы понимать, твоё вмешательство роняет мой авторитет в их глазах, поэтому прошу, больше не делай так. Мне было очень неприятно тебя бить.

– Да понял я, – вздохнул, но всё же, взяв её ладонь, убрал со своего колена в сторону. – Теперь-то ты наконец выслушаешь то, что я скажу? – посмотрел ей в глаза.

– Выслушаю, – кивнула женщина.

– В общем, Илана, то есть старшая сержана Семёнова, тут не при делах вообще. Случайно увидела, зашла… вернее, я её сам затащил. Мы едва парой фраз перекинулись, ну а потом появилась ты. Была у меня ночью Марина. Пришла поздно и пьяная вусмерть, это её бутылка стоит. Плакалась, что хотела меня в мужья, а тут фаворитство это. Еле стояла на ногах, поэтому завёл к себе, уложил спать. С утра она проснулась и убежала. Всё, – развёл я руками, показывая, что это хоть и краткий, но весьма исчерпывающий рассказ о ночных событиях.

– Больше ничего не было? – уточнила Мирослава.

– Если ты про секс, то да, то есть нет. Не было. Раздел её до трусов, но не более, – я увидел прищурившиеся глаза безопасницы и поспешно пояснил: – Ну не в комбинезоне же ей спать? Уложил, сам лёг рядом. Просто спал, как и она.

– Понятно…

Гиржовская встала, задумчиво прошлась по комнате, заложив руки за спину. Замерев у окна, сказала:

– Придётся майоре Ржевской объяснить недопустимость подобного поведения впредь. Официру такое не красит. Я прослежу, чтобы она тебя больше не беспокоила.

– А вот этого не надо, – попросил я быстро, заставив женщину обернуться.

– Почему же? – поинтересовалась Мирослава, внимательно глядя на меня.

Я пожал плечами, но решил не юлить и отвечать прямо, как есть:

– Потому что мне понравилось.

– Понравились заваливающиеся ночью пьяные официры? – подняла вопросительно-изумлённо бровь полковница.

– Да нет, спать с ней понравилось. Тепло, мягко, приятно на ощупь.

– Мда… – пробормотала безопасница. – Вот же мужики пошли, на ощупь им приятно. А больше тебе ничего не надо?

– Надо, – решившись, честно ответил я, кивнув для убедительности. – Я бы хотел и с Иланой Семёновой так же спать.

Теперь уже обе брови женщины полезли на лоб, а взгляд стал и вовсе недоумённо-задумчивым.

– Просто спать, без всякого такого, – поднял я руки вверх, поясняя, пока та чего не подумала. – В остальном всё по графику, строго!