Александр Курзанцев - Завгар

Слабость, конечно, оставалась, как-никак ресурсы организма такое лечение тоже сжирало только в путь. Но это была сущая малость, на которую я не обращал внимания, жив остался, практически целый, не инвалид, и это главное.

В самой усадьбе мне, наконец удалось избавиться от навязчивого внимания охраны, которая всю дорогу неотступно следовала за мной попятам и я смог вздохнуть чуть свободней. Вот только происшедшее всё никак меня не отпускало, и если Лифариуса и бандитов я смог выкинуть из головы, то террористы во главе с неизвестным типом в шляпе, упорно занимали все мои мысли. Я еще раз вспомнил психолога. Ну никак тот не напоминал фанатика, наоборот, мало я в жизни встречал таких спокойных, уравновешенных и понимающих людей. Что-то не вязалось с сказанным Мирославой. По крайней мере в отношении его.

Полностью уйдя в себя, я на автомате шел к своей комнате, не глядя, на одной мышечной памяти, проходя длинные коридоры. Именно поэтому, наверное, я внезапно и столкнулся с одним из слуг, от неожиданности вздрогнув и широко распахнув глаза. Увидев поморщившегося парня, слегка знакомого по работе в гареме, я попытался вспомнить его имя, но не смог, и с легким смущением произнес, – Извини, не заметил.

– Ничего страшного, господин, – чуть кивнул тот, а затем, вдруг одним коротким движением вложил мне что-то в ладонь и приблизившись, произнес на ухо:

– Это вам. Ничего не спрашивайте и вслух не произносите. По прочтении уничтожьте, так будет лучше для всех.

Слуга уже успел скрыться за поворотом, когда я, слегка опешив от подобного, глянул, что он мне отдал. Взял с ладони небольшой квадрат бумаги, развернул в лист не больше половины тетрадного, наталкиваясь взглядом на убористый почерк. Вот только первые же строки письма заставили меня мгновенно свернуть бумагу обратно и поспешить в комнату.

Уже там, я разделся и зайдя в душевую, включил воду, а сам прижавшись спиной к стеклянной дверце, так чтобы не замочить записку, снова ее развернул, внимательно вчитываясь в мелкие аккуратно выведенные буквы.

Я сразу понял от кого мне пришло это послание. Я уже видел почерк Шитца, да и начиналось письмо ровно теми же словами, что он начинал каждый наш сеанс. Минут десять я внимательно, под ставший оглушительным, стук сердца, читал тайком переданную записку. Останавливаясь, начиная снова, перечитывая по несколько раз то, что показалось мне наиболее важным.

А затем, уверившись, что понял и запомнил всё написанное, я подставил бумажку под воду, дожидаясь когда она размокнет и станет расползаться. Понаблюдав как остатки уходят в слив, прикрыл глаза и встал под теплый душ.

Нет, психолог не отрицал своей причастности к попытке похищения, он лишь упоминал, что это не была его инициатива. Ему было известно, что меня ранили но смогли откачать. Причастность их организации к покушению он категорически отметал, указывая, что, что-бы ни говорили и считали другие, они такими методами не работают.

Подсознательно я ожидал, что тот будет сетовать, что я оказался настолько нерешительным, что не поехал с неизвестным, но наоборот, Шитц, казалось, этому факту даже обрадовался. По крайней мере что-то такое – довольное, в записке прослеживалось. И, наконец, самым важным было то, что он смог отыскать еще один способ, вырваться из гарема. Не сказать, правда, что тот был очень легким. Заключался он в том, что мне нужно было стать воей. Только раз на третий, перечитывая написанное, я допер, что воя, это ни что иное как наш воин – родовой дружинник. Любая глава рода могла за особые заслуги взять себе вою – сиречь, профессиональную воительницу, обязуясь ту кормить, поить и тщательно готовить к возможным боям. Воя же обязалась верой и правдой служить роду, составляя этакую личную гвардию.

Чем это отличалось от статуса той же службы охраны я не понял, но отличия, похоже, были. Потому что это понятие – воя, – я вроде даже не слышал. Но самая мякотка была в том, что не существовало единого регламента назначения воей, был скорее ритуал с додревних времен, присягания на верность, в котором ни пол ни род занятий человека были совершенно не важны и Шитц даже откопал два упоминания в истории, когда воями становились мужчины.

Став воей, психолог на этом акцентировал момент, я мог от боярыни требовать отправления на обучение владению мобильным доспехом, так как имел подтвержденную фактически способность им управлять. В обязательства главы рода, это вполне попадало. Оставалось только как-то убедить Руслану этой воей меня сделать.

Выйдя из душа, я невесело хмыкнул. Да, это был шанс, вот только тоже эфемерный. Фразу про особые заслуги я прекрасно запомнил.

И как эти особые заслуги заработать?

С такими мыслями я и лег вечером спать, совершенно не подозревая, что шанс проявить себя мне выпадет очень-очень скоро. Буквально этой же ночью.

Проснулся я от того, что свалился с кровати. Взвыв от простреливших болью ребер, я приподнялся, но тут же снова плашмя упал на пол, потому что снаружи что-то гулко лопнуло и меня осыпало осколками стекла, от вынесенного ударной волной окна. Благо осколки были некрупные, только слегка поцарапало.

Следом взорвалось снова, чуть подальше и грязно выругавшись, аккуратно, стараясь не приближаться к щерящемуся мелкими осколками по краю рамы, похожему на распахнутый акулий рот, окну, выглянул наружу.

Несмотря на глубокую ночь, парк за окном подсвечивало какое-то темно-бардовое зарево и внезапно я увидел мелькающие то тут, то там силуэты в ночи. Раздался еще один взрыв, только теперь на краю парка и в вспышке огня я увидел гротескные очертания тяжелого доспеха. Не нашего доспеха, потому что наш не вел бы частый пушечный огонь по усадьбе по корпусу справа от меня.

– Там же гарем, – выдохнул шокировано я, буквально телом ощущая как здание вздрагивает от частых попаданий. – Суки, что же вы делаете!

Откуда то слева по доспеху ударили трассирующие пулеметные очереди, отвлекая на себя. Похоже кто-то из охраны рода наконец очухался и сопротивление приняло более менее организованный порядок. С каждым мгновением все больше и больше огневых точек вступало в боевой контакт, расчерчивая темноту злыми трассами пуль и вспышками боевой магии.

В комнате стало небезопасно и когда уже вторая шальная пуля влетела в окно, чиркнув по стене и рикошетом войдя в брызнувшую щепой дверь, я понял, что пора сваливать.

Полуползком выбравшись в коридор, я сел, опершись спиной о стену, попытался успокоиться и мыслить трезво. Правда получалось плохо, я не был матерым воякой, способным попивать кофей когда пули летают над головой.

– Спокойно, – пробормотал я, стараясь глубоко дышать, – это не по настоящему, это просто игра, вирт с полным погружением, четвертая батла, а ты Русский мясник, и ты лучше всех знаешь, и умеешь выживать в таком крутом замесе.