Андрей Белянин - Ученица царя обезьян [litres]

Сунь Укун опять провалился в сугроб и безуспешно пытался встать, но она даже не обернулась. Китаец догнал её только на остановке, когда она уже почти запрыгивала в автобус, и едва успел зайти следом.

– Почему ты не подождала меня?! Я же упал!

– А я тебя не слушаю, – холодно ответила девушка и демонстративно отвернулась.

…После долгого обоюдного молчания они вышли из автобуса на улице Чапаева и, не сговариваясь, направились к уже знакомому торговому центру «Мир». Оранжевое солнце медленно опускалось на закат, тени стали длинными и тёмными. Китаец помрачнел.

– Ладно, – смилостивившись, решила блондинка. – Погуляй пока тут. Хочешь – в «Помидор» сходи, хочешь – там вон, на перекрёстке, скверик есть неплохой, можешь там прогуляться по свежему воздуху. – Она махнула рукой в нужном направлении. – Но вообще я долго буду у косметолога, где-то час.

– Я понял, Аолия… – как-то рассеянно отозвался Укун, проследил взглядом, как она прошла внутрь торгового центра, и пошёл вперёд по плохо протоптанному тротуару.

Обозначенный Ольгой сквер тянулся куда-то вдаль по обе стороны от Московской улицы. Великий Мудрец перешёл дорогу, когда позволил хитрый трёхглазый демон, наконец-то открывший зелёный глаз, и свернул налево, оказавшись прямо напротив памятника какому-то высокому чиновнику, заложившему левую руку в карман. Надпись на постаменте гласила, что чиновника зовут Киров. Странное имя, но в Китае встречались и не такие.

Царь обезьян попытался припомнить хоть что-то смутно знакомое об этом господине, что успел прочитать в энциклопедии, но быстро забросил эти бесполезные попытки. В конце концов, кому это нужно? Уж не ему и тем более не этому Кирову.

Он прошёл мимо доски с цветными изображениями людей, которые, вероятно, сделали для города или страны так много хорошего, что их лица повесили тут и каждый житель города мог теперь ими гордиться. Навстречу ему прошли две красивые девушки, шурша пакетами и посмеиваясь неизвестно над чем.

В самом сквере было безлюдно. Скамейки пустовали, царь обезьян смотрел пустым взглядом, как на них медленно опускаются редкие, но крупные снежинки. Стены домов казались оранжевыми и лимонными от закатного солнца, и огромные сугробы вдоль дороги сверкали, как самые высокие звёзды.

Время тянулось медленно, словно густой рисовый кисель. Так всегда бывает, когда приходится ждать. Мужчина и женщина, выходящие из магазина через дорогу, на минуточку замерли на пороге. На дальнем перекрёстке машина, собравшаяся было завернуть за угол, тоже остановилась. Вероятно, трёхглазый демон не пропускал её. Снежинка, медленно-медленно опускающаяся вниз, вдруг зависла прямо перед носом царя обезьян.

Течение времени остановилось. И это могло значить только одно…

– Великий Мудрец, – в то же мгновение услышал он и медленно обернулся.

На скамейке, которая пустовала ещё какую-то минуту назад, сидел широкоплечий мужчина в дорогом чёрном пальто и фетровом котелке, слегка сдвинутым набок по европейской моде.

– У Мован.

Сунь Укун не спеша подошёл и встал напротив, свысока осматривая мужчину.

– Выглядишь как жалкий оборванец, – сказал демон с полупрезрительной усмешкой, опираясь на чёрную трость с наконечником в виде стилизованной бычьей головы.

– А ты так широк в плечах, что напоминаешь творение странного художника, нарисовавшего чёрный квадрат и выдавшего свою мазню за искусство. Я читал про это в волшебной книге Аолии.

– В какой ещё волшебной книге? – озадаченно нахмурился его собеседник. – Это современное искусство. Что ты в нём понимаешь…

– Ничего.

– Верно, – опомнившись, кивнул У Мован. – Ты ведь глуп, как и всегда. Ты не по праву называешь себя Великим Мудрецом.

– А больше всего я не понимаю, – не отвлекаясь на его пустые колкости, продолжил царь обезьян, – как ты, мерзкий яогуай, смог заточить меня в ту паршивую копилку, ставшую моим пристанищем и моей тюрьмой на столько веков. Может быть, ты расскажешь мне об этом?

Демон-бык старательно рассмеялся.

– Охотно. – Он поднялся со скамейки и весело улыбнулся. – Ты говоришь, это я заточил тебя в тот сосуд? О-о, но кто я такой, чтобы перехитрить Великого Мудреца?! – Мужчина с притворным удивлением вскинул брови вверх и поцокал языком. – Ты сделал это сам.

– Ты лжёшь, ничтожный бык, – после секундного молчания решил Сунь Укун.

– Нет, – вновь хохотнул Мован. – Ты сам перехитрил себя. И мне воистину неведомо, как ты это сделал!

Демон кивком головы указал на очищенную от снега тропинку, предлагая пройтись, и они не спеша пошли по замершему скверу.

– Ты был пьян. Пьян так, как никогда не бывает пьян даже твой паршивый свинский брат Чжу Бацзе. Ты украл у него бочонок и вылакал весь. А ведь твой учитель, хоть он и лысый идиот, не зря запрещал тебе пить.

Укун, заложив руки за спину, смотрел на золотые облака.

– Мы гнали тебя всё дальше и дальше, на самый край мира. Но ты, пьяно икая, постоянно ухитрялся ворваться по пути в какое-нибудь мелкое селение, очевидно думая своим нетрезвым умишком, что там мы не будем тебя убивать. Но демонов не остановить, – продолжал его собеседник, постепенно сам увлекаясь собственным рассказом. – Невежественные крестьяне, в ужасе понимая, что мы убьём и их, если они дадут тебе кров, гнали тебя палками, и ты бежал дальше, увёртываясь от заклинаний и клыков. Должно быть, в какой-то брошенной крестьянской хижине ты и украл эту безделушку неизвестно зачем.

На мгновение в голове царя обезьян поселись сомнения, но он вовремя вспомнил, с кем говорит. Бык всегда был настолько туп, что просто не мог придумать интригующую историю. Значит, всё это было правдой. Что ж…

– А потом, когда мы наконец загнали тебя на край мира, как загоняют благородного оленя или тупоголового кабана, ты вдруг стал хохотать своим мерзким смехом, хихикать, вертеться колесом, прыгать на голове. И поклялся, что я никогда не доберусь до тебя!

– Напомни, называл ли я тебя при этом тупоголовым быком и вонючим яогуаем?

– Да, – раздражённо признал У Мован. – Это так важно?

– Конечно! Тогда всё в порядке, это точно был я. Продолжай.

– Продолжать? А продолжать нечего. В следующий миг ты исчез, и на камнях осталась стоять копилка в виде поганой обезьяны. Я взял её и встряхнул. О-о! Ты кричал изнутри, осыпая меня проклятиями, в сравнении с которыми вечные мучительные скитания по лабиринтам Диюя покажутся приятной прогулкой, – ухмыльнулся Мован. – Сначала я хотел разбить её, но, как оказалось, проще было расколоть небесный престол! Тогда мы подумали, что, возможно, так будет даже лучше. Я своими руками подбросил эту дурацкую копилку в повозку проезжавшего мимо торговца.