Эленора Валкур - Следы на облаках. Том 1

– Привет.

Напротив, в любимом уютном кресле, сидел человек… Даже не человек, силуэт. Я бы решила, что это снова воры, если бы не голос… Родной, забытый, но до сих пор пронзающий.

– Ты кто? – глупо спросила я, чтобы что-то сказать и не чувствовать себя, как в каком-то голливудском ужастике.

– А ты не знаешь?

– Знаю, – просто ответила я, плохо соображая. – Но… Тебя не должно быть здесь.

– Верно. Но ты сама позвала меня.

– Я?!

Казалось, голова сейчас взорвётся. Когда и, главное, КАК я могла «вызвать» Глеба? Может, всё просто: я схожу с ума? Это бы многое объяснило. Да практически это единственное объяснение!

– Не бойся. Я не настоящий… Точнее, я не совсем тот Глеб, которого ты знала.

– Как это?

– Я – проекция твоего подсознания.

Ещё лучше! Сижу в темноте одна в новогоднюю ночь и разговариваю с проекцией собственного подсознания. Класс! Решительно дёрнула шнурок, и комнату залил мягкий свет энергосберегающей лампы. Конечно, никого в кресле уже не было.

Стоя под теплыми струями воды в душе, я дала себе слово, что утром всё расскажу Эмме. Пусть, в конце концов, объяснит, что происходит. И никаких больше воспоминаний, проекций и снов! Двенадцать часов пробило, когда я стягивала покрывало с кровати. Сил уже не было ни на что. Завалилась спать.

…Сердце выскакивает из груди. Нужно успеть! Самый уязвимый момент – это когда ты уже не имеешь целого Знака, но ещё не успел скрыться.

Билет в Москву лежит в кармане, но до отправления поезда нужно спрятать части Знака. Вот загодя примеченная пятиэтажка под снос. В стене легко вынимаются два кирпича – я знаю, вчера проверял. Никого нет, хорошо. И вот полдела сделано. Теперь – в Москву. Центру будет интересно узнать, что здесь происходит.

Вещи сложены в спортивную сумку. Паспорт на настоящее имя «Алексей Холмогоров», деньги, ключи от старой родительской квартиры – всё готово.

Чёрт! Они уже ждут меня на вокзале. Аккуратно взяли под руки и потащили в сторонку. Я понимал: нас никто не заметит, никто не обратит внимания, никто не поможет. Звать на помощь бессмысленно. Что тут скажешь? Профессионалы! А у меня остался только один выход… Вернее, уход.

Скорая, захлёбываясь сиреной и мигая тревожными огнями, подлетела к вокзалу за рекордное время, но было поздно. Тело молодого человека погрузили на носилки, тут же вставили в горло трубку, подключили приборы. Потом дверки захлопнулись, машина сорвалась с места, и народ разочарованно стал расходиться…

…Весёлая толпа гудит, вываливаясь за ворота Кулаевского рынка. Девушка лет двадцати с небольшим держит за руку мальчика, следом за ней идёт женщина с пакетами, её мать. Час пик – люди после работы спешат за продуктами, пока не закрыли торговлю. В небольшом посёлке рынок – единственное место, где можно купить всё и сразу.

И вот толпа разделила их – мать и дочь. Девушка остановилась, но мать внезапно исчезла, слишком быстро, учитывая скорость движения толпы. Пришлось взять сына на руки и повернуть обратно, сквозь гущу затормозившегося вдруг людского потока. Кто-то закричал.

Протолкнувшись, она с ужасом поняла – люди стоят здесь не просто так. Сердце мгновенно сковало холодом. В кругу расступившихся прохожих лежала мама… Мёртвая – от прямого удара в сердце умирают сразу. А нож торчит узорной рукояткой из раны.

Девушка обмякла, но кто-то успел подхватить её и малыша, а через пару минут подъехала скорая…

…Больничные коридоры опустели. Время – полночь, весь персонал собрался у телевизора. Из ординаторской слышен бой курантов, а затем – залп шампанского и радостные возгласы, поздравления.

Эмма шла медленно, как во сне. Каждый шаг давался с трудом. Она мучительно старалась избавиться от чувства вины, но тщетно. В голове пульсировало: «Выход только один, только один»… Вот и технический этаж. Здесь вообще никого нет, некому её остановить. Правда, досадная задержка – дверь заперта на висячий замок. Но ничто не должно помешать уже принятому решению, принятому окончательно. Даже на душе как-то стало спокойней.

Эмма взяла в руки замок и повертела, понимая, что без специального инструмента от него не избавиться. Но внутри созрела парадоксальная уверенность, и пожилая женщина решительно рванула железяку на себя. Вопреки ожиданиям и логике, металл с пронзительным звоном лопнул, как хрупкая льдинка. Дужка упала и разлетелась на осколки, замок выскользнул из ослабевших пальцев и тоже не выдержал столкновения с бетонным полом.

Это немного привело Эмму в чувство. Она словно только что проснулась от тяжёлого сна, с ужасом обнаружив себя не в палате, а неизвестно где. Как она сюда попала? Последнее, что вспоминалось, – как подошла умыться к раковине и мельком глянула в зеркало, в глубине которого сверкнули странные красные огоньки, похожие на глаза.

Впрочем, просвет в сознании длился всего несколько секунд. Затем плотный серый туман снова окутал Эмму, буквально взял в плен. У неё не было сил сопротивляться. Она слишком устала.

Дверь поддалась легко, без усилий. Эмма вышла наружу, на техническую террасу, в больничном халате и тапочках. Здесь давно не ступала нога человека, и слой снега достигал щиколотки. Но она не замечала холода.

Внизу от злых порывов ветра качался фонарь, жалобно поскрипывая. Где-то вдалеке во дворах кто-то запускал петарды. Над городом стоял гул радости и веселья. Вот он, Новый год. А у Эммы ничего больше не осталось… Ни подруги… Ни любви… Ни жизни…

…Донимающая трель назойливого будильника вонзилась в мозг, доставляя крайнее неудобство, и очередной странный сон рассыпался на кусочки, оставив мерзкое ощущение в груди. Я с трудом разлепила глаза и поняла, что это не будильник, а телефон надрывается на столе в другой комнате. Машинально глянула на часы – около пяти утра… Какого чёрта?!

– Алло?

– Ольга Марковна?

Сначала даже не сразу узнала голос доктора Качаряна, всё ещё пыталась сосредоточиться на реальности, а это было нелёгкой задачей, учитывая тот факт, что по голове словно трактор проехал.

– Арен Давидович? Что случилось?

– Мне очень жаль, – неловко замялся он, явно подбирая слова, – ваша тётя…

– Что с ней? – сердце вдруг забилось как сумасшедшее.

– Она… умерла… только что…

– Как? – глупо спросила я.

– Она покончила с собой. Мне очень жаль.

В шесть утра первого января город выглядел, как после бомбёжки. Пластиковые стаканчики, перекатываемые ветром по мостовой, обильно засыпало густыми снежными хлопьями. По улицам ещё шатались самые стойкие, в хлам пьяные, снегурочки (а может, снежинки), зайчики и деды морозы. Безбожно фальшивя хриплыми голосами «в лесу родилась ёлочка…», они расползались по переулкам и подворотням.