Михаил Ланцов - Хмурый Император. Том 3. Западная война

— Хочу.

— И тебе не жалко людей?

— Жалко. Именно поэтому и хочу попробовать. Если у меня все получиться, то я смогу предотвратить многие войны и жертвы, каким нет числа. Настоящая Империя — это не только величие правителя, но и покой для подданных. И если смотреть дальше, заглядывая в будущее, то перед человечеством сейчас стоит важнейшая задача — объединиться и выплеснуться за пределы планеты. В любой момент с Землей может случиться какая-нибудь беда. Но если люди будут жить на многих планетах, они смогут выдержать это потрясение.

— Грезы… грезы… — покачала она головой. — Признайся, ты просто одержим успехом. Ты заскучал после Восточной войны. Ты просто хочешь новых побед.

— Хочу, — улыбнулся Николай Александрович.

— А люди? Как же они? Ты ведь кладешь их жизнь на алтарь своего тщеславия.

— Определенно, тщеславие мой самый любимый из грехов. Он так фундаментален. Себялюбие — это искусственный наркотик.

— Ты невозможен… — покачала она головой с улыбкой.

— В конце концов уже слишком поздно.

— А если бы я пришла раньше и попросила тебя остановиться? Ты бы остановился?

— Я бы обнял тебя. Нежно поцеловал. И начал эту войну. Я слишком долго к ней готовился. Больше двадцати лет.

— Больше двадцати лет? Еще до нашей встречи?

— Да. Еще до нашей встречи. После того крушения поезда в 1888 году я о многом задумался, взгляды на многое пересмотрел и пришел к выводу, что новая Большая война неизбежна. Называй ее войной за Римское наследство.

— Римское? Но причем тут Италия?

— Италия не причем. А вот Римская Империя, что простиралась от Пиренейских гор до Евфрата — очень даже причем. Прошло полтора тысячелетия. Пора собирать камни. Все эти державы, что провозглашали себя ее наследниками не стоили и капли ее истинного величия. Так. Жалкие напыщенные ничтожества. Первым, столетие назад, попытался это сделать Наполеон. Не вышло. Хотя он был близок. Теперь хочу я. Понимаешь? Хочу. Все эти двадцать пять лет хотел. И шаг за шагом готовился. Неужели ты думаешь, что я откажусь от своей мечты, когда подошел к ней так близко?

— Так все было только ради этого?

— Чего ты хочешь? — Нахмурился Николай. — Я иду к своей цели. Ты со мной?

— С тобой. Но… нас ведь могу убить. Всех нас. Ты не боишься?

— Возможно я буду банален, но мы все равно все умрем когда-нибудь. Вопрос лишь в том, что мы перед этим успеем сделать.

События развивались очень бурно.

Второго апреля правительство Германии приняла ноту протеста со стороны России, полностью ее проигнорировав. Особенно медлить Николай не стал, поэтому тем же числом приказал экстренно покинуть территорию Германии и Австро-Венгрии сотрудникам посольств, эвакуировав секретные документы. Третьего же апреля, уже послы Германии и Австро-Венгрии заявились к нему на прием и озвучили требование своих монархов — немедленно прекратить мобилизацию в России.

— Ультиматум, который Веной был выставлен Белграду невыполним в принципе. Вы, даже не разобравшись в деле, не проведя расследования, фактически, ставите маленькую и беззащитную Сербию в безвыходное положение. Поэтому я, как их защитник, вынужден объявить вам войну.

— Что? — Поправив пенсне, переспросил донельзя удивленный посол Германии.

— Что именно из моих слов вы не расслышали?

— Но… — как-то потерялся посол, который прекрасно все понимая. Однако он полагал, что именно Германия будет объявлять войну России, но никак не наоборот.

— Прекрасно! — Вздернув подбородок, скривившись выплюнул свои слова посол Австро-Венгрии. — Наконец-то получится разрешить наши противоречия силой оружия!

— Рад это слышать, — с мягкой, предельно искренней улыбкой ответил Император.

Посол Австро-Венгрии вспыхнул, но промолчал. А вот посол Германии с каким-то диким, подозрительным взглядом посмотрел на правителя России. Он… он был таким уверенным, спокойным и даже в какой-то мере самодовольным. Неужели это ловушка? Неужели снова? Как в Маньчжурии?

— Вы хотите что-то сказать? — С чуть издевательской улыбочкой поинтересовался Николай Александрович.

— Война… — чуть помедлив, произнес посол. — Большая война. Умрут десятки тысяч…

— Миллионы, — поправил его Император.

— Тем более. Миллионы жизней! И вы… вы вот так просто берете и начинаете это?!

— Предлагаете сплясать?

— Нет… я не это имел в виду.

— А к чему эту гримасы? Эта война неизбежна. Четверть века назад я предостерегал вас. Но меня не услышали. Сначала в 1856 году тогда еще Пруссия предала Россию, выступив на стороне англичан. А потом в 1878 году, уже Германия переняла эстафету измены. Вы — изменники и мерзавцы. Вы понимаете? Австрия — ладно. Она этим живет. Она этим прирастала. Но вы… я дал вам шанс. Но вы не захотели им воспользоваться. Эта кровь ляжет на ваши руки. Это война — ваша вина. Я лишь защищаюсь. Я ведь знаю, какие вы получили инструкции. У вас ведь уже и текст объявления войны имеется в посольстве. Не так ли? И вы просто ждете, пока Германия завершит мобилизацию, выигрывая ей время.

— Ваше Императорское Величество… — попытался оправдаться, отошедший на несколько шагов назад посол.

— Довольно! Сегодня в полночь я начинаю войну. Аудиенция закончена.

Послы холодно кивнули и, развернувшись спиной к Николаю Александровичу. А журналисты, которые в обязательном порядке присутствовали на официальных встречах, нервно что-то строчили в своих блокнотах.

Послы ушли.

А ровно в 0 часов 01 минута 4 апреля 1914 года Император нанес свой первый удар. Удар, который он готовил еще в 1904 году, опасаясь удара мобилизованных сил германских и австрийских дивизий…

В 1904 году Император планировал взорвать только крупные мосты на территории Германии и Австро-Венгрии. К 1914 году операция «Переправа» обрела куда большие масштабы. Война была неизбежна. Поэтому, в отличие от оригинального Николая этот не Гаагские конференции проводил, призывая всех разоружаться, а методично и сосредоточенно готовился к войне. В том числе и прорабатывая нанесения комплекса «первого удара».

Идея была в чем?

Вооруженные силы Германии и Австро-Венгрии по-прежнему, как и десять лет назад, состояли исключительно из призывных формирований. Часть из этих призывников проходила действительную службу. Но большинство являлись резервистами разной степени актуальности.

Это вело к закономерным последствиям. Во главе угла стояла крайне низкая боеспособность армий этих стран ДО проведения мобилизации. И довольно низкая — в первые недели, а может быть и месяцы, после из-за слабой сплоченности и организованности свежих частей. Это у Николая имелась Имперская гвардия — профессиональные, регулярные войска постоянной готовности, не требующие никакой мобилизации. В Европе что-то подобное было пока только у Испании и то, только потому, что реформу армии ей проводили специалисты из России.