Александр Решетников - В львиной шкуре. Продолжение [СИ]

Оставив юношу одного, рабыня удалилась. Не зная, что делать и как себя вести, Юсуф продолжал стоять недалеко от выхода из комнаты, пытаясь уловить малейшие звуки. Но часто бьющееся сердечко молодого человека невольно этому препятствовало, разжигая в его голове тревожные фантазии.

— Что же ты не проходишь? — услышал он за спиной нежный голос, едва не вскрикнув от неожиданности. — Я специально для тебя разложила подушки.

Быстро обернувшись, Юсуф увидел ЕЁ! Ту, о которой думал всю прошедшую неделю. Из-за нахлынувшего волнения, язык перестал ему подчиняться. Видя растерянность своего гостя, девушка ласково взяла его за руку и повела к импровизированному ложу.

— Как тебя зовут? — сделав за нею несколько шагов, смог он, наконец, выдавить из себя фразу.

— А разве твой мастер не говорил? — повернувшись к нему, удивилась девушка.

— Нет… Правда я и не спрашивал, — смущённо ответил Юсуф.

— Тебе не хотелось узнать моё имя? — в голосе хозяйки послышались лёгкие нотки разочарования.

— Хотелось… Очень хотелось! — поспешно ответил юноша.

— Так что же? — улыбнулась девушка, жестом приглашая его садиться.

Неуклюже заняв место между двумя самыми пышными подушками, он пытался найти ответ на её вопрос. Она же тем временем грациозно и легко, словно кошечка, расположилась рядом, не переставая выжидательно на него смотреть.

— Он мне сказал, что ты наложница одного из князей, — выпалил Юсуф.

— И это помешало спросить у него моё имя? Однако ты не постеснялся прийти сюда, — в голосе девушки проступили явные нотки разочарования.

— Нет, не из-за этого! — поспешил оправдаться молодой человек. — Просто я подумал: "Зачем мне знать имя той, которая никогда не станет моей?".

— Юсуф! — несколько вызывающе произнесла девушка, — а я, как видишь, знаю твоё имя. А теперь скажи, к какой варне (сословие) ты относишься?

— Разве не видишь? Взгляни на мой пояс! Я из сословия кшатриев (воин)… — пафосно воскликнул юноша.

— Ты в этом уверен? — с явным сарказмом перебила незнакомка.

— Клянусь могучим Индру (один из главных богов)! — Юсуф соскочил со своего места, бросив на красавицу взгляд, в котором смешались фанатизм и гордость.

— Разве воин может думать, как ты? Разве воину присуще уныние? Не попытавшись добиться, ты уже отрёкся от меня…

— Нет! Не говори так! Я день и ночь думал о тебе! С того самого часа, когда ты впервые появилась у двери нашей мастерской, каждый стук моего сердца был связан с тобою! Утренняя заря напоминала мне твою лучезарную улыбку, а щебетание птиц и журчание ручья — твой нежный голос. Мерцание звёзд на ночном небе — это сияние твоих глаз, в которые можно провалиться, словно в бездну и не выбраться…

— Значит, я не безразлична тебе? — спросила девушка, в глазах которой загорелся мягкий свет благодарности.

— Конечно же, не безразлична! Скажи, умоляю, как тебя зовут?

— Ситара, — ответила она с нежной улыбкой.

— О! Ситара! Ты будешь светить для меня всегда, как звезда в ночном небе и указывать путь… — казалось, что эмоции полностью захлестнули юношу.

— Юсуф, тише, — негромко попросила девушка, — и, пожалуйста, присядь рядом со мною.

Когда юноша сел рядом с Ситарой, она попросила его чуть-чуть подождать, а сама ненадолго вышла. Вскоре девушка вернулась с кальяном, который был заправлен смесью ароматных трав и толикой гашиша. Молодой человек знал, что это такое, так как мастер изредка позволял себе побаловаться кальяном, но сам его ещё ни разу не курил. Легко подавшись на уговоры любимой, он решил испытать, что же это такое? После первых затяжек эмоции Юсуфа улеглись, и спокойное счастье овладело его сознанием. А что ещё надо? Рядом та, которую он любит. Её губы улыбаются ему, а глаза светятся нежностью. Рука мягко гладит щёку… С этими мыслями юноша заснул, воспарив к вершине блаженства.

Чем ярче и сладостнее сон, тем сильнее разочарование после пробуждения. Проснулся Юсуф в той же комнате, но только совершенно один. В маленькие квадратики световых проёмов уже протискивался рассвет, неся с собою зябкость и суету нового дня. Очень хотелось пить. Не успел юноша подняться со своего ложа, как появилась всё та же рабыня, безмолвно велев следовать за ней, после чего вывела его на улицу. Вот так вот, ни прощания, ни записки, ни слова… Два дня Юсуф мучился безвестностью, приходя каждый вечер к дому любимой в тщетной надежде увидеть её. А в обеденный час третьего дня к двери их мастерской подошла до боли знакомая немая рабыня и передала записку. Ситара вечером снова звала его к себе. Второе свидание было ярким повторением первого. Вначале шли разговоры и признания в любви, потом кальян и райское блаженство, а после утреннее одиночество. Правда служанка с утра передала записку, где девушка просила Юсуфа прийти к ней послезавтра. На третьем свидании и случилась беда. Только влюблённые расположились рядом друг с другом, и Ситара впервые позволила ему поцеловать себя в губы, как в комнату ворвались вооружённые рабы. Они связали любовников и утащили в тёмный подвал, поместив их в разные комнаты. Сутки Юсуф пребывал в полном неведении. Он даже не представлял, чей это дом, кто их схватил и кому вообще принадлежит Ситара? Ему даже в голову не приходило спросить у неё об этом. Юноша лежал на холодном полу, покрытым тонким слоем соломы и с горечью думал о будущем. По закону в измене всегда виноват мужчина и женщине ничего не грозит. Хотя тревожные мысли о хозяине-тиране, который мог жестоко наказать Ситару, его тоже посещали, но он их сразу же прогонял. Разве может у кого-то подняться рука на его возлюбленную?

Через сутки к нему в подвал в сопровождении мускулистых невольников вошёл тот мерзкий старик, которому он передавал необычный сосуд. С собой они принесли тяжёлый стул с высокой спинкой и подлокотниками, продолговатый стол и яркий фонарь. Юсуфа усадили на это подобие трона, намертво зафиксировали руки, ноги и голову, рядом поставили стол и так установили на нём фонарь, что свет бил по глазам и было больно смотреть. Из-за чего несчастный юноша ничего не видел вокруг.

— А ты знаешь, — услышал Юсуф противный голос, — что сегодня некоему Абдуль Кашуму принесли вещи, в которых он распознал, как твои? А их, оказывается, выловили в воде. Вещи есть, а тела нет… То-то он убивается! А уж как убивается его сестра…

— Подлый старик! Я не верю тебе! Ты специально это говоришь, чтобы поиздеваться надо мной! — выкрикнул юноша, не в силах больше ничего сделать.

— Зачем же издеваюсь? — усмехнулся невидимый из-за яркого света собеседник. — Лучше смириться с твоей гибелью, чем страдать от позора. Не правда ли? Если я не ошибаюсь, Абдуль Кашум взял тебя на воспитание после смерти твоих родителей, которых унесла заразная болезнь?