Александр Решетников - В львиной шкуре. Продолжение [СИ]

— Где и на кого? — не переставал удивляться юноша.

— Есть такая страна, ЮАР. Там ты бы мог приобрести многие знания.

— И как туда попасть?

— Если ты действительно решил сделать в жизни что-то великое, то я помогу тебе добраться дотуда….

— Я не знаю, — растерялся юноша, — мне нужно подумать.

— Думай. У тебя есть время до того, как мы вернёмся в Гоа.

— Хорошо, раджа.

Вскоре флагман возвратился в Какинаду. Там Олег забрал оставленных солдат, вручив город новому князю. Перед убытием капитан провёл несколько важных встреч с местными купцами, с которыми договорился, что они расширят торговлю и станут привозить морским путём из Бенгалии в Гоа чай, джут, сахарный тростник, млечный сок фикуса каучуконосного и кашмирских коз, а также семена китайской крапивы (рами). Потом всё будет переправляться в ЮАР, которая испытывала дефицит в этих товарах.

Великий Московский князь сидел на невысоком кресле, немного подавшись вперёд. Фёдор Васильевич Курицын стоял перед ним и держал в руках развёрнутый портрет.

— Значит, это их император? — спросил Иван III, внимательно разглядывая картину.

— Истинно так, Государь.

— И что слышно о нём?

— Сорока лет от роду. Вдовец. Хочет жену из наших земель. Главное, чтобы волосы у неё были белокурые и глаза небесного цвета. Посол сказал, что это обязательные условия.

— Ишь ты! — усмехнулся князь.

— Ага, — угодливо растянул улыбку дьяк.

— Что ещё? — спросил Иван Васильевич, делая дьяку жест рукой убрать портрет.

— Дружит с Бахманидским шахом Мухаммадом III, что правит в индийских землях. Войско ему в помощь посылал, а вот породниться с ним не захотел.

— Отчего же? — вскинул бровь Иван III.

— Так в Индии одни бесермены (мусульмане) да идолопоклонники живут.

— Чего же тогда дружит с ними?

— Торговля очень выгодная, поэтому и дружит.

— Понятно, — хмыкнул Иван III, обнажая кривую улыбку. — А мне что предлагает?

— Много чего, Государь. Но главное — это помощь против Литвы и Орды.

— Даже так! — удивился князь. — И какой ему с этого интерес?

— Посол сетовал на то, что латиняне и бесермены силу слишком большую набирать начали, земли обширные под себя подгребают. Коли на Руси не будет единого правителя, то сомнут её, как былинку малую копыта басурманских орд. И ещё присказку чудную сказал: "Кто не хочет кормить своё войско, будет кормить чужое".

— Хорошая присказка, — сжав губы, покачал головой Великий князь. — А что за земли упоминал посол?

— Мне не сказывал. Но говорил про карту, которую покажет только тебе. А уж ты, Государь, сам всё увидишь. Дескать, так велел ему император.

— А про дары узнал? — решил сменить тему разговора Иван III.

— Вот список, — раскрыл Курицын папку, которую презентовал ему Башлыков.

— И чего там?

Дьяк, водя пальцем по бумаге, принялся перечислять всё, что было написано, бросая время от времени внимательный взгляд на Великого князя, стараясь отследить его реакцию.

— Половина названий мне совершенно неизвестна, — нахмурил брови Иван III, когда Курицын всё озвучил.

— Государь, я тебе потом всё обскажу. Поверь, дары очень ценные.

— Увидим, — махнул князь рукой. — Что ещё хотел посол?

— Говорил, что если договоримся о торговле, то помогут крепость и порт построить.

— Какую крепость? Какой порт? — недоумённо поглядел князь.

Дьяк подробно передал слова Константина о торговле морским путём, о Студёном море, о землях в Заволочье (север Руси) и о флоте Швеции, Норвегии, Дании, а так же других стран.

— В Европе, Государь, флот очень силён, — вещал Курицын, — на корабли устанавливают грозные пищали, которые могут ядра за версту кидать. Многие державы в основном с морского разбоя кормятся…

— Слышал, слышал, — кивнул Иван Васильевич.

Намедни случилась у него долгая беседа с княгиней, которая сама неоднократно встречалась с послом. Отзывалась о нём хорошо, а так же ратовала за дружбу с Южной Империей, ибо держава сильная, богатая и многие знания имеет.

— Опять же, нам выгода, — продолжал Курицын, — если русичи научат суда делать, как у них, со всем миром торговать сможем. Земли египетские очень богаты, за наш лес золотом платить будут…

— И что посол просит взамен? — прищурился князь.

— Просит в Москве место под своё подворье, а на реке Емца земли для строительства завода…

— Какого завода? — тут же спросил князь, услышав новое слово.

— Завод — это мастерские такие, только очень большие.

— И для чего ему э-э… завод на Емце?

— Чтобы цемент делать.

— Что за птица такая? — снова удивился Иван III.

— Цемент — это вещество, из которого камень крепкий получается, как раз для строительства крепости очень нужный.

— А в Москве такой завод неужто нельзя поставить? — сразу же задал князь вопрос, услышав о прочном камне.

— Тогда с Емцы горную породу придётся сюда возить… Не выгодно, Государь.

— Да, — согласился Иван III, — далековато. А как он об этой породе узнал?

— Так Емца же аккурат в Двину впадает… А посольство в том месте на ночёвку вставало. Случайно увидели камни, из которых в их державе цемент делают. Разведали всё более внимательно и убедились, что место на такую породу действительно богато. Вот посол и рассказал мне про него…

— Ясно… А чего ещё он хотел?

— Использовать лес в двинских землях для строительства своих кораблей.

— Ну, с этим понятно. А что там с купцом из Твери? Как его?

— Афанасий Никитин. Служит теперь императору Южной Империи, и если торговлю завяжем, то будет вести дела от его имени. Имеет родню в Твери, но близких родственников не осталось, а подворье за долги перешло в городскую казну — слишком много времени путешествовал. Может до сих пор долг имеется… У воеводы Бориса Захарьевича Бороздина в должниках ходил.

— Так его сыновья ко мне на службу недавно напросились! — вспомнил князь. — Василий, Иван и Пётр… Поспрошай-ка у них по это дело. Может, знают чего или обида, какая есть…

— Хорошо, Государь. Только Никитин сам просился съездить в Тверь, якобы родню навестить.

— Что же, — задумался Иван III, — пусть съездит. Препятствий ему не чини. Чую, через него выгоды немалые можем получить.

— Слушаюсь, — поклонился дьяк.

На другой день Великий Московский князь принимал в больших палатах посольство из Южной Империи. Восседал он на высоком кресле. Одет был в длинный пурпурный опашень, украшенный золотым шитьём и подбитый горностаем, на голове полукруглая шапка, отороченная куньим мехом, поверх которой поблёскивал Великокняжий венец. По правую руку от Ивана III в не менее высоком кресле сидел его сын — Иван Молодой. В отличие от отца его наряд состоял из парчовой ферязи синего цвета и шапки из чернобурки. Ещё правее по лавкам вдоль стены расположились бояре. Крытые разноцветным бархатом соболиные шубы и горлатные шапки высотой с локоть говорили о высокородности этих бородатых мужей.