Василий Панфилов - Трущобы Империй [СИ]

Днём Ле Труа собрал всех офицеров в штабной палатке, где их встретили карты. Казалось, они повсюду — на столе, приколоты к стенкам палатки, свисали с потолка… Впрочем, беспорядка не наблюдалось, а наглядность вышла отменная.

— Так… — сказал француз и прикусил ус, замолкнув ненадолго, — карты видят все. Здесь территория Атланты и прилегающих районов — как целиком, так и разделённая на куски. Из хорошего — делить нашу дивизию на батальоны не будут. Из плохого — как вы уже все поняли, наступления не миновать, и нам суждено наступать в первых рядах. Кто хочет высказаться?

— А без наступления никак? — Мрачно спросил Фред глядя на карту красными от недосыпа глазами. Офицеры закашлялись, сдерживая смешки.

— Никак, — так же мрачно ответил Ле Труа, — скоро будут зачитывать в подразделениях телеграмму Линкольна. Вперёд, храбрые воины… Пересказывать не стану, сами услышите. Вкратце — Атланта и КША объявляются порождением зла, а мы, соответственно, силами добра. Отпущение всех грехов заранее, обещания рая, земельных участков и налоговых привилегий ветеранам Союза на Юге…

— Сдохни, но сделай, — подытожил Алекс.

— Точно, — кивнул Ле Труа, — а нашем случае это скорее даже сделай и сдохни. Кстати, поздравляю всех нас, мы теперь временно повышены в званиях. При взятии Атланты временные звания обещают сделать постоянными.

Алекс рывком сел на складной полотняной кровати, тяжело глотая воздух и вытирая капельки пота, текущие по лицу. Сон… всего лишь сон. Он опять шагал с бруствера на штыки конфедератов. Опять вспышки выстрелов, опять окровавленные лезвия штыков и сабель, раззявленные в криках рты врагов и сводящий с ума боевой кличь мятежников.

В стычках попаданец бывал и до этого, да не раз. Будучи на фронте, сложно их избежать, даже если ты офицер инженерной части. Перестрелки, в том числе и накоротке, пару раз дело доходило до сабель. Но эта стена штыков…

Встав, обтёрся влажным полотенцем и сменил мокрую от пота рубаху, после чего зажёг лампу. По опыту попаданец уже знал, что в ближайшие два часа можно не ложиться, все равно сон если и придёт… то лучше бы не приходил. Будет повторенье или продолжение того кошмара.

— Масса? — В палатку заглянул сонный Добби.

— Добби свободен, — привычной шуткой, понятной только ему, отшутился попаданец. Но негр знал своё дело туго, и через несколько минут перед Фокаданом стоял кофейник и дефицитная на фронте яичница прямо в сковородке, как он любил.

Слуга не в первый раз доставал подобные деликатесы и Алекс всерьёз подозревал, что он то ли подворовывает, то ли крутит свои хитрые макли. Всё указывало на то, что внешне недотёпистый лопоухий негр куда умнее, чем кажется, и уж точно — пронырливей.

Вряд ли чернокожий привязался к новому хозяину, но требовал Алекс очень немногое, будучи при этом неплохой крышей. Так что слуга заботился по мере сил о своём нанимателе, а Фокадан делал вид, что не замечает некоторых несуразностей оного.

— Масса всё равно больше спать не ляжет, — констатировал Добби невозмутимо, — печенья принести?

— Откуда… а, неси.

До утра Алекс сидел над документацией, пытаясь разобраться в данных, предоставленных разведкой. По плану Шермана, Кельтике предстояло идти вместе с пехотой, взламывая укрепления.

По мнению Ле Труа и прочих офицеров дивизии, толку от этого мало. До изобретения огнёмётов, нормальной взрывчатки и прочего ещё не дошло. А чем инженерная часть может помочь в атаке? Мастерским владением лопатой? Ладно ещё, во второй волне атакующих — закрепиться в захваченных фортах.

Но Шерман напирал на то, что…дивизия достойно показала себя в бою и его поддерживала большая часть генералитета Союза. И плевать им на аргументы, что в обоих сражениях Кельтика выстояла именно как инженерная часть, действуя от обороны на подготовленных (в том числе и самой природой) позициях. Всегда лучше, когда умирать идёт кто-то другой…

Тем более, план командующего строился не столько на изысках военной мысли, сколько на все вдруг разом навалимся и заградотрядах из наиболее отмороженных ветеранов, лояльных лично Шерману. Ну и трибуналах… и без того не отличавшийся милосердием, ныне Текумсе и вовсе озверел. Впрочем, ещё вопрос, как бы попаданец вёл себя на месте командующего.

— Воздушный шар, — ворвался с утра Алекс к Ле Труа.

— И тебе доброго утра, — с нескрываемой насмешкой отозвался командир, вставая с кровати, где спал в нижнем белье, — что такое, временный полковник?!

— Извини, — пробурчал смущённо Фокадан, — но тут срочно надо, с утра.

— Так… — Ле Труа быстро оделся, натянув мундир и без смущения используя горшок по маленькому, отвернувшись от Фокадана, — докладывай.

— Смотрел карты укреплений ночь, заметил массу явных неточностей, там некоторые места наобум нарисованы, методом гаданья — ручаться могу. Кто уж там составлял… в общем, самим в небо подниматься надо, так оно наглядней. На чертёж не всё нанести можно, лучше своими глазами. А с утра потому, что потом воздушный шар могут занять.

— Есть такое, — поморщился француз, у генералитета Союза имелась неприятная особенность забивать за собой что-то. Подойдёшь к шару, а он занят и плевать, что занявший его генерал подойдёт часика через три. Может быть.

А нарываться на скандал чревато — звание генерала у Ле Труа пока временное, многие смогут его построить, фигурально выражаясь. А не фигурально, так просто устроить неприятности по службе, начиная от снабженья, заканчивая правильной подачей данных Шерману.

Шар подняли в воздух через час. Оказалось, это достаточно длительная процедура. Всё это время старшим офицерам дивизии пришлось дежурить рядышком, дабы не перехватили. Не то чтобы воздушный шар мог действительно понадобиться кому-то из генералитета, но подойти к готовому, дабы выпить кофе на высоте… имелись в армии такие любители.

Корзину ощутимо болтало на высоте, отчего попаданец аж позеленел.

— В море нормально, даже в шторм, — пожаловался он генералу, — а тут такое.

Возмутительно довольный француз только хмыкнул и протянул флягу с бренди. Отхлебнув, Алекс прислушался к организму… отхлебнул ещё… полегчало.

— Вон там, — протянул он руку, показывая на укрепленья, — ну явное же несоответствие с чертежами, — и вон!

Сверявшийся с чертежом Ле Труа от возмущения едва не подпрыгивал и постоянно дёргал рисовальщика, мешая тому работать.

Нанеся неточности, француз взял оба варианта чертежа и уехал к Хукеру, взвинчивая себя самой нецензурной бранью. Вернулся через два часа, мрачный и довольный одновременное.

— Сынки, — коротко бросил генерал полюбопытствовавшим офицерам, — понабирали этих… из хороших семей.