Владимир Голубев - Форточка

— Длины хода «лифта» нарастают неравномерно. Между одиннадцатым и двенадцатым режимами расстояние почти миллиметр, — заметил Владимир.

— Тут еще работать и работать, — радостно оживился Николай.

— Если взять один шаг, примерно за восемьдесят лет, то второй режим должен выводить на 1852 год.

— А тебе какая корысть в этом?

— С большевиками торговать невозможно, а нам деньги очень нужны.

— Деньги нужны всем и всегда.

— А тебе зачем? На еду хватает. Анжела подарков не требует. Любимое дело бесплатно.

— К сыну слетать лишний раз. Я весь год коплю. Тебе не понять, у тебя оба рядом.

— Я месяц младшего не видел, а старшего два.

— И какие проблемы. Ждешь, пока сами заедут. Взял телефон, позвонил, навестил. Но так ты мне не сказал, чем ты будешь торговать в 1852 году?

— Одежда, ткани, мыло, парфюм, чай, кофе, спички и другие колониальные товары.

— Думаю золота там мало, и оно в цене. Крестьяне ничего не покупают. У рабочих денег мало. А купцов и дворян самих немного.

— Древесину можно покупать. Дуб, например. Знаешь, почем нынче дуб?

— Дуб рубить сто лет как запрещено, под страхом смертной казни.

— Тогда л.с.венницу, кедр.

— Транссибирская магистраль еще не построена.

— Давай проверим, какой год. Посмотрим, куда удобнее доставить. В Прибалтику, например, или в Финляндию. Да и древесину я для примера назвал. Соболь, норка, песец, бобер тоже неплохо пойдут. Пошли обучаться настройке «лифта».

Подъехал Югин. Коробок озвучил свою идею по поводу привлечения молодых кадров.

— Одно дело наемные работники, другое дело родственники. Их нужно рассматривать, как компаньонов. Первый проект – экспансия в двенадцатый век. Географию мы обозначили: Черноземье, Поволжье, юг России и Украины, Казахстан и южный Урал. Делим на три части население, проводим границы и разыгрываем на спичках, — предложил Югин.

— Государство должно быть одно, без границ с едиными законами, — возразил Владимир.

— Я о том, кто и где налоги получает. И обеспечивает соблюдение этих законов, и защиту границ. И в рамках своих границ назначает губернаторов. Например, Света – губернатор Кубани. Есть главные компаньоны – мы. Остальные друзья и родственники – уровнем ниже. Согласны?

— Делим шкуру неубитого медведя, — забурчал Николай.

— Будет шкура или нет, но давайте заранее определимся. Чтобы потом без обид, — уточнил Вячеслав.

— Согласны, — ответил за обоих Николай. — Перед твоим приходом, Коробок предложил добывать деньги в режиме номер два.

— Что это за «режим номер два»?

— «Лифт» имеет двенадцать устойчивых режимов работы. Первый – это 1932 год, двенадцатый – двенадцатый век. Вот такой каламбур.

— Повтор шутки, — подковырнул Коробок Кита.

— Слава её еще не слышал, — оправдался Николай. — Режим номер два – это 1852 год.

— Вы уже на ту сторону сгоняли? — возмутился Вячеслав.

— Нет. Мы на глазок прикинули. Коробок собрался меняться с ними. Соль и спички на л.с.венницу и кедр.

— А пупок у Коробка не развяжется? Может что-нибудь полегче найдем?

— Он согласился на шкурки бобра.

— Какой Коробок добрый! Я уже простился со своим здоровьем. Во-первых, давайте дадим названия, вместо этого «режим номер два», во-вторых, без тебя, Коля, мы сможем включить установку?

— И включить и перенастроить. Володя уже попробовал. Что касается названия, давайте просто по номеру года, — посмотрел на Коробова Николай. — Мне пора собираться, на поезд опаздываю.

Николай собрался быстро. Вячеслав дал ему на московские расходы двадцать тысяч рублей, друзья попрощались, и Китин уехал.

Югин попросил подробно рассказать о Светлане. Главный вопрос – разболтает или нет.

— Девочка на редкость молчалива. В сыновьях так не уверен, как в ней. Мало того, если она пообещает, то и за Валентином присмотрит, чтобы не болтал. На нее можно положиться.

— Можно «положиться»? — похабно улыбнулся Слава.

— Ты эти шутки брось! Слышать больше ничего подобного не желаю! Она жена моего сына!

— Предупреждать надо! Считаю это предложение безобразной ошибкой. Я крайне подлый человек. Раскаиваюсь, раскаиваюсь, прошу дать возможность загладить.

— Я серьезно!

— Буду вести себя с ней корректно. Доволен?

— Доволен.

— Давай завтра утром поговорим с ней?

— Сейчас позвоню.

Пока Коробов договаривался со Светой о встрече, Югин проверил Василия на кухне. Тот спал, как сурок.

Владимир включил «лифт» на прогрев. Затем рассказал Югину про сельхозакадемию. Тот в свою очередь порадовал Коробова, как двигаются дела по продаже дома в деревне. Он просто добавил этот объект в свой продажный список.

— Покупатели бизнеса не возражали, и теперь остается только оформление. Сроки платежей уже согласовали, в начале августа будут первые деньги, в середине получим остаток. Мне пришлось солидно уступить, чтобы быстро получить деньги. Покупатели берут ссуду в банке, а это проценты.

— Давай готовить Васю к транспортировке.

Завязали Василию глаза и разбудили.

— Пора, Вася, приехали. Сейчас из кузова грузовика спустимся и пойдем домой.

Вячеслав отвел Василия до дороги, развязал глаза и вручил обещанную бутылку водки.

Светлану не стали посвящать в существование «лифта». Для начала Югин рассказал о секретности и дал тренировочное задание, тест для поступления на фирму. Тест абстрактный и никому не нужный, чтобы не возникло у соискателя подозрения о бесплатном использовании. Все остальное на полном серьезе: секретность, достоверность данных и так далее. Вячеслав выдал Светлане десять тысяч рублей подотчетных денег для оплаты услуг по сбору и обработке информации, и машина завертелась.

Пока Югин беседовал со Светланой, Коробов перенастраивал «лифт».

— Посмотрим, который год на той стороне, — радостно потирая руки, подошел Вячеслав.

— Бросим монетку, кто пойдет первый?

— На тебе старинная одежда висит мешком. Я схожу, а ты завтра. Подготовь себе комплект одежды.

— Хорошо. Одевайся, а я пока сниму видео на той стороне.

Посмотрели ролик. Лето, день, знакомый пустырь.

— Ничего не изменилось, кроме времени суток, — предположил Югин. — Но это радует, будем днем на ту сторону ходить.

— Бери бинокль, посмотри внимательно. Радио и сотовый захвати. На всякий случай.

На первый взгляд гипотеза 1852 года подтвердилась. Сотовый телефон не мог найти станцию, а радиоприемник молчал во всех диапазонах. В бинокль было видно дома, но гораздо дальше, чем в 1932 году.