Дмитрий Болховский - Ход в Шаолинь

– Презренный червяк, мучитель летучих мышей, – произнесла Да Цзи. – Думаешь, маленькие вампиры простят тебе это?

– А… и ты попалас-сь, доч-ч-ь Иннари, – прошипел Тхатто. – Подожди, и до тебя очередь дойдет.

– Размечтался, одноглазый, – ответила кицунэ и шарахнула его по лбу огненным мечом, неизвестно откуда взявшимся в ее руке.

Но Да Цзи промахнулась. Тхатто рассыпался в мелкий обсидиановый бисер, вместе со своим посохом и зверинцем. И с шелестом собрался вновь, как только меч прошел сквозь него.

Маг направил посох на Да Цзи, из коряги вылетел синий разряд, и пылающий меч кицунэ покрылся инеем. Она едва успела отдернуть руку, клинок упал на палубу и раскололся на сотни ледяных осколков. Снежная пантера выглянула из-за спины мага и злорадно улыбнулась, показав Да Цзи язык.

– Ах ты, кошка драная! – крикнула кицунэ. – Это же был мой любимый ножик. На, получи! – И она метнула апельсин пантере прямо ей в пасть, предварительно пронзив сочный плод своими острыми когтями.

Кошки просто обожают цитрусовые. Наслаждение, которое они испытывают, вкушая свежевыжатый апельсиновый сок, сравнимо разве что с экстазом, который переживает человек, внимая чарующим звукам скрежещущего по стеклу железа. Поймав в пасть концентрированный заряд витамина С, пантера жутко взвыла и аннигилировала.

Из-за спины мага выглянул огромный удав и деловито уставился на Да Цзи.

– У кого-нибудь есть еще апельсин? – крикнула она.

– Удав не боится апельсинов, – ответил Чжи Минг.

– Да? А чего он боится? – поинтересовалась кицунэ.

– Ежей.

– Но у нас нет с собой ежа! – вскричала лиса. – К тому же я их тоже боюсь.

В этот момент змей совершил молниеносный бросок, блеснула обсидиановая чешуя, и смертельные кольца опутали Да Цзи.

– Вс-се-е, вам конец, – прошипел Тхатто. – Вс-сем конец!

Маг трясущейся рукой воздел корявый посох вверх. Подул пепельный ветер, все заволокло туманом и мглой. Паутина пришла в движение, обсидиановые жгуты с неимоверной силой сдавили тела наших друзей. Флейты, шепчущие имена, застонали и завыли, словно вся скорбь мира вырвалась наружу. Пространство, не занятое паутиной, заполнилось этой губительной мелодией. Вибрирующий звук превратился в вязкую тягучую субстанцию, которая застилала глаза, залепляла уши и проникала в рот. Друзья начали задыхаться. От этого не было спасения, этому невозможно было сопротивляться.

«Конец!»

Подобная мысль могла бы прийти в голову кому угодно, но только не нашим героям. Потому что герои всегда бьются до последнего вздоха. Hasta la victoria siempre! Вместо этого они подумали: «Жаль, что мы не захватили с собой ежа». Или что-то в этом роде.

Но в любом случае размышляли они об этом недолго. Поскольку вдруг раздался хлопок, и вокруг них образовался пузырь. Обсидиановая паутина разлетелась в стороны и оплавилась, создав тонкую полупрозрачную сферу. Тхатто и его подручные оказались снаружи. Губительная мелодия стихла. Маг и виртуозы Тибета попытались разрушить образовавшуюся преграду, но тщетно. В порыве бессильной ярости они бились об нее, словно мошки о стекло. Маг искрил посохом, шакал царапал сферу когтями, коршун, словно дятел, колотил клювом. И только удав сохранял присущее его племени спокойствие.

Потом поверхность сферы помутнела и сделалась совсем непроницаемой.

– Чья работа? – спросил Серега, откашливаясь.

– Мастер, это вы колдонули? – Женька размял затекшие мышцы.

– Я уже говорил, что мы, монахи, не занимаемся колдовством, – ответил Джао Даши. – Но кто бы это ни был, спасибо ему.

– Да Цзи, как ты? – Света подбежала к кицунэ и помогла ей подняться. – И как тебе удалось освободиться от змея?

– Сама не знаю, – ответила Да Цзи. – Только что он душил меня. И вот мы все здесь, а они… там.

– А где мы, кстати? – спросил Чжи Минг.

Все дружно пожали плечами. Пузырь, внутри пузыря времени. Чудеса, да и только! Вдруг на стенке сферы образовалась вмятина, как будто кто-то нажал невидимым очень большим пальцем. Вмятина начала растягиваться и углубляться, пока не превратилась в длинный туннель. Стенки его были неровными, как у шланга пылесоса, но блестящими и гладкими. Это был все тот же обсидиан, но с множеством мелких искрящихся вкраплений, где-то отливающих в золото, а где-то в рубин.

– Как красиво! – восхитилась Света. – Как будто звездное небо.

– Я знаю, что это. – Серега вытаращил глаза. – Это кротовая нора – лаз в другую Вселенную!

– Тогда пошли, – сказал Женька. – Дорога, кажись, предстоит не близкая.

И они пошли. Сколько они шли, сказать сложно. Ведь в Пустоте нет времени. Но вот, как это и положено в любом туннеле, вдалеке наконец забрезжил свет. И послышалось проникновенное пение. Кто-то выводил густым басом:

– Здравствуй, дружище, здравствуй старый скакун, – радостно сказал Джао Даши, хлопая Цилиня по плечу. – Все философствуешь?

Наши друзья вышли из обсидианового туннеля и оказались на прелестной солнечной лужайке. Единорог, подперев щеку копытом, задумчиво выводил последние ноты мелодии.

– А вот и вы. Наконец-то! А то я уж совсем заждался, – заулыбался Цилинь во все свои сорок зубов. Именно это магическое число соответствовало его мужской ипостаси. У кобыл, как известно, нет клыков. Поэтому зубов у них – тридцать шесть.

Ребята бросились обнимать своего драконоподобного друга. Чжи Минг смущенно стоял в стороне. Да Цзи изящно обмахиваясь семью хвостами, вытянула острую мордочку и навострила треугольные ушки. Она решила, что в присутствии великого животного Китая ей подобает принять истинный облик кицунэ. После церемонии знакомства, обмена поклонами, визитками и сувенирами с логотипами компаний Цилинь сказал:

– Пора нам отседова сматываться. Туннель скоро лопнет, и сюда заявится припадочный дирижер со своей джаз-бандой. А я, признаться, вас ожидаючи, уже вот так намузицировался. – Единорог провел копытом поперек горла. Его шикарные борода и усы элегантно взметнулись. – Влезайте на старого доброго Цилиня, прокачу вас с ветерком.