Вячеслав Коротин - Вторая попытка Колчака

«Гебен» – это действительно главное. Это всего Ютландского сражения стоит…

Открытые для транспортных судов Босфор и Дарданеллы – это почти гарантия выигранной войны – поставки боеприпасов от союзников и их поддержка российским сырьём и провиантом дорогого стоят. И срочно вбухивать миллионы для строительства Романова-на-Мурмане и железной дороги между ним и Питером не будет необходимости…

– Капитан! – прервал мысли Колчака голос супруги. – Поаккуратнее!

Действительно, задумавшись, каперанг зацепил лопастью весла только гребень волны и щедро окатил брызгами своих жену и ребёнка. Надо сказать, что Ростислав был только счастлив: он получил сегодня не только солёный ветер, но и солёные брызги, начинал чувствовать себя настоящим морским волком – будет чем похвастаться перед друзьями!

– Прошу прощения, дорогая, – неизбежные на море случайности, мы именно в море, а не на питерском пруду. И не обещаю, что подобное не повторится. А как ты, юнга?

– Всё в порядке, господин капитан! – бодро отозвался Ростислав. – Готов выполнить любое ваше приказание…

– Приказ один: сидеть на банке и охранять женщину на нашем корабле!

– Есть, капитан!

Когда причалили к пирсу, Прохор помог выбраться на доски как Софье Фёдоровне, так и Ростиславу (всё-таки не слишком простым оказалось для мальчика первое испытание морем).

Далее ужин, на который Тереза Генриховна приготовила тушёного кролика и пирог с ревенем, а потом…

Александр давно уже соскучился по женскому телу, которое прижималось бы к нему. Анна Тимирёва… Всё! Забыть! Вычеркнуть из памяти навсегда!!

А в том, что Софья в Смольном институте изучала не только правила этикета, танцы и прочее, но и общалась с подругами-смольнянками, Колчак убедился в первую же неделю после свадьбы. [2] Институт строго оберегал младенческую непорочность своих воспитанниц. Она считалась основой высокой нравственности. В стремлении оставить институток в неведении относительно греховных страстей и пороков воспитатели доходили до форменных курьезов: иногда седьмую заповедь даже заклеивали бумажкой, чтобы воспитанницы вообще не знали, о чем здесь идет речь. Варлам Шаламов писал и об особых изданиях классиков для институток, в которых «было больше многоточий, чем текста»: «Выброшенные места были собраны в особый последний том издания, который ученицы могли купить лишь по окончании института. Вот этот-то последний том и представлял собой для институток предмет особого вожделения. Так девицы увлекались художественной литературой, зная «назубок» последний том классика. Здесь сошлось: и мужчина, и женщина понимали, что супружеское ложе предназначено не только для продолжения рода…

– Саня, ты никогда не был таким страстным и нежным, – усталым голосом прошептала Софья. – Спасибо тебе. Я в раю!

– Люблю тебя, родная. А «спасибо» здесь излишне – я ведь тоже…

– Ты зануда, любимый! Спим!..

Оставшиеся дни Колчак проводил в своём кабинете, ему очень хотелось предстать перед Эссеном не с пустыми руками, а с конкретной «бумагой». А дальше – пусть как хочет: доверять, не доверять…

И марались чернилами листы, про «Гебен» с «Бреслау», про «Жемчуг», про противогазы, о минных постановках во вражеских акваториях, о необходимости донести до подводников, что они не средство обороны, а сторона нападающая… И прочее, и прочее, и прочее…

Так прошли две недели, пока, наконец, не произошло…

Произошло то, что позволило Ярославу Гашеку начать свой бессмертный роман словами: «Убили Фердинанда-то нашего!..»

Да, эрцгерцога Франца-Фердинанда (отличавшегося, кстати, конкретной русофилией) застрелил в БОСНИЙСКОМ (принадлежавшем Австро-Венгрии) Сараево сербский студент Таврило Принцип. Он, надо сказать, был не первым среди покушавшихся – сначала метнул в наследника престола свою гранату Неделько Чабринович, но промахнулся.

Эрцгерцог продолжил свой путь, словно упорно нарывался на пулю. Её и получил. И жена его такую же получила.

Австрия немедленно выставила ультиматум Сербии. Он как будто был заготовлен заранее. [3] Мнение автора – он был заготовлен заранее, как и вся эта провокация.

– Саш, представляешь: убили австрийского эрцгерцога! – Софья держала в руках свежую газету. – Это невообразимо! Зачем?

– Это война, Сонечка, – мрачно озвучил Колчак.

– Ну, ты уж слишком…

– Поверь мне – война.

Софья Фёдоровна пристально посмотрела на мужа.

– Уверен?

– Более чем. К сожалению…

На следующее же утро на дачу прибыл Альтфатер – кавторанг, который был весьма и весьма дружен не только с самим Колчаком, но и с его семьёй.

– Всё хорошеете, Софья Фёдоровна!

– Вашими молитвами, Василий Михайлович, – поднялась навстречу гостю хозяйка дома. – Судя по неприкрытой лести, вы прибыли, чтобы увезти моего мужа.

– Увы, это так.

– Здравствуй, Василий! – зашёл в комнату Колчак. – Каким ветром к нам?

– Исключительно попутным, Александр Васильевич, – улыбнулся кавторанг. – Здравствуйте!

– Рад видеть! Чем обязаны визитом?

Мужчины пожали друг другу руки.

– Желанию Эссена. Представь, говорит, пред мои светлые очи капитана первого ранга Колчака в кратчайшие сроки.

– Вот прямо так и сказал?

– Ну, не буквально… Я прибыл на «Прытком» – самом скоростном из миноносцев флота. Не считая «Новика», конечно. Это о чём-то говорит?

– Говорит…

– И я говорю, – вмешалась Софья: никуда я вас без обеда не отпущу, Василий Михайлович, подождёт ваш Эссен лишний час.

Альтфатеру осталось только сдаться. А уха, фрикасе из курицы и пирожки с земляникой, которые мастерски приготовила Тереза Генриховна, действительно оказались выше всяких похвал.

– Успокойте меня, Василий Михайлович, – обратилась Софья к Альтфатеру за кофе. – Саша уверяет, что из-за этого убийства эрцгерцога в Боснии будет война. Это правда?

– Ты серьёзно? – удивлённо посмотрел тот на Колчака. – Какая война? Из-за чего? Австрийский подданный застрелил австрийского наследника престола. Кому австрияки могут выставить претензии?

– Убийца – серб.

– И что? – рассмеялся кавторанг. – Мало ли национальностей проживает в «лоскутной империи» Франца-Иосифа. Если бы это оказался мадьяр, Вена объявила бы войну Будапешту? Не беспокойтесь, дорогая Софья Фёдоровна, войны не будет – она сейчас никому не нужна.

– Поживём – увидим, – мрачно буркнул Колчак. – Нам пора.

– Разумеется! – поднялся со стула посланник командующего. – Благодарю за радушный приём, Софья Фёдоровна, обед был превосходен, ради него не обидно будет и выволочку от Эссена получить. До свидания. Честь имею!

– До скорого свидания, Василий Михайлович! Вы всегда желанный гость в нашем доме. Мужа я отпущу через несколько минут.