Дмитрий Шидловский - Принцип воина

Таня похолодела. Значит, это еще не торги? Значит, ей еще предстоит пройти через такой позор: плясать танец осы… да попросту исполнить изысканный стриптиз перед огромным стечением народа… перед возлюбленным, перед самим Арисом! Но и бунтовать было нельзя. Ведь даже если приказчик только пугал казнью, прояви она здесь непокорность, и Леодр наверняка не выставит ее на торги. И тогда прощай выкуп, прощай надежды на свободу и сладкую месть. Если бы больше всего на свете Таня не боялась показать свою слабость перед этими людьми, то наверняка сейчас расплакалась бы.

Чтобы скрыть свои чувства от Кина, Таня снова прильнула к щели в занавесе. Она увидела, как из-за одного из столов поднимается и выходит в центр зала Леодр. Как только купец степенно поклонился наместнику и сидящим по обе стороны от него людям, музыка смолкла, и вышедший принялся произносить здравицы в честь наместника и городского совета. Речь купца была напыщенной и крайне подобострастной. Не брезгуя самой грубой лестью, купец славил мудрое правление наместника, при котором якобы город не просто расцвел как никогда, а поднялся с колен после прежнего правления. Он всячески превозносил деловые и человеческие качества всего городского совета и купцов славного города Нес. Закончил он свою речь словами о том, что, дабы усладить изысканный вкус обожаемого наместника и лучших людей города, он смиренно просит присутствующих посмотреть небольшое представление, приготовленное специально для гостей этого великолепного праздника.

– Пошли, – Кин подтолкнул вперед Таню. – Помни, сейчас идешь как мальчик.

Не чувствуя под собой ног, Таня выскользнула из-за занавеса и вышла вперед. Предупреждение о мужской походке было излишним. Таня и так не могла ступать женственно. Гул голосов стих. Взгляды всех присутствующих были обращены на нее. Арис безразлично посмотрел на вышедших в центр зала людей и сразу потерял к ним интерес. А вот в глазах наместника появился интерес.

– Поклонись в пояс и глаза опусти в пол, – одними губами прошептал Леодр, когда Таня встала рядом с ним.

Таня медленно поклонилась и снова выпрямилась, холодно глядя на наместника. Тот рассматривал ее слегка помутневшим от выпитого вина взглядом. То, что какая-то рабыня смеет прямо смотреть на него, похоже, немало раздражало влиятельного боярина.

– Это кто? – указал он на Таню обглоданной костью. – Симпатичный мальчик, однако. Это твой раб, судя по ошейнику и коротким штанам? А, судя по одежде, варвар. Что он нам покажет?

– Да, безусловно, покажет, и очень много. Но позволь в начале спросить, не узнаешь ли ты его, сиятельный боярин? – с улыбкой поинтересовался Леодр.

– Гм, – воевода пьяно склонил голову на бок. – Нет, не припомню. Такого красавчика я бы не забыл.

– Может, ты видел его в ином обличии, сиятельный боярин? Приглядись.

– Погоди, погоди, – воевода наморщил лоб. – Девка-варварка в костюме мальчика?

– Точно! А теперь моя рабыня. И сейчас она подарит тебе танец, – Леодр одним движением сдернул с Тани её мальчишескую одежду, и Таня в одно мгновение предстала перед всеми в костюме танцовщицы. Зал ахнул. Даже Арис смотрел на это преображение широко открытыми глазами, приоткрыв рот от изумления. В это мгновение Тане показалось, что ее выставили голой перед всеми этими людьми. Она машинально прикрылась руками, придерживая накидку, а на лице ее отразился неподдельный испуг. Впрочем, судя по шуму и выкрикам, эта ее реакция привела гостей в еще больший восторг.

– Беги к Кину, переобувайся и начинай танец, быстро, – шепнул Тане на ухо Леодр.

Таня его не слышала. Она смотрела на Ариса. Такой позор перед ним! О боже!

В ужасе девушка бросилась к выходу, где ее встретил Кин.

– Переодевайся быстро и иди танцевать, – скомандовал он.

Сознание постепенно стало возвращаться к Татьяне. Машинально она сбросила сандалии и начала вставлять ноги в туфли танцовщицы. Над залом поплыли уже знакомые звуки музыки. Видимо, кто-то дал знак музыкантам. Таня повернулась к залу и ее взгляд встретился со взглядом Ариса. Тот смотрел на нее не отрываясь. В его глазах застыло изумление. И Таня не могла оторваться от них.

– Это танец для тебя, любимый, – одними губами прошептала Таня и бросилась назад, в центр зала, широко раскинув руки, в которых развивалась накидка. Она выполняла выход для танца, уже попадая в такт музыки.

Ритм танца подхватил ее, а тело само начало выполнять заученные движения. Но сколько страсти и мольбы о помощи было теперь в них! И все они были обращены к НЕМУ. Сердце мерно отсчитывало удары. Пятидесятый, сотый, двухсотый, и покрывало крылом лебедя спланировало на пол. Трехсотый, четырехсотый, и расстегнутый лиф соскользнул с ее рук, обнажая прекрасные груди. Четырехсотый, шестисотый, и юбка мягко упала на пол по стройным ногам. Изобразив смущение и стыд от «неожиданной потери одежды», которые наверняка должны были необычайно возбудить любимого, Таня снова пустилась в пляс.

Теперь она извивалась полностью обнаженной, думая лишь о том, что чувствует ОН в эти минуты. Семисотый удар. Движения девушки становились все более откровенными и страстными. Гости лениво обсуждали прелести танцовщицы, отпускали скабрезные шутки. Ей это было безразлично. Она танцевала для НЕГО. Восьмисотый, девятисотый. Она ничего не слышала и не видела, кроме его глаз, глаз человека, который – она это знала точно – спасет ее даже ценой собственной жизни. Тысячный. Она застыла в финальной позе.

Музыка мгновенно оборвалась. В зале повисла тишина. И в этой тишине раздался хрипловатый голос наместника:

– Отдай мне ее, Леодр.

Купец медленно встал из-за стола, подошел к Тане, взял ее за руку, заставил подняться и подвел к столу наместника. Он нарочито медленно обвел глазами обнаженную фигуру девушки. Очарование танца рассеялось – Таня, вдруг осознав, сколько людей смотрят на ее обнаженное тело, резко покраснела и закрылась руками. Грубым движением Леодр заставил ее опустить их и повернулся к наместнику.

– Тебе не откажешь в изысканном вкусе, сиятельный боярин. Рабыня и впрямь хороша. Обсудим это?

Наместник сделал быстрое движение рукой, и на хорах снова громко заиграла музыка. Гости, словно по команде, заговорили между собой, нарочито отвернувшись от стола, за которым сидел воевода. Повинуясь взгляду боярина, Арис тоже отошел в сторону и принялся демонстративно рассматривать фрески, украшавшие стены зала.

– Двести золотых гривен, – хриплым голосом объявил наместник.

– Завтра, на торгах, после такого танца за нее дадут много больше, – усмехнулся купец. – Впрочем, я бы не хотел ее продавать. Надеялся, что она будет служить в моем доме, ублажать мою душу вечерами и тело ночами. И дело даже не в этом. Я далек от того, чтобы торговаться с нашим обожаемым наместником, защитником и заступником, как с обычным купцом. Я не продаю эту рабыню. Но я всегда буду рад поднести ее в подарок, если наместник проявит понимание нужд скромного купца.