Михаил Ланцов - Ярослав Умный. Первый князь Руси

– Дело какое есть или так зашли?

– Решили мы, что прав ты. Что упрямство наше до добра не доведет. И упражняться в воинском деле должно. И этот, как его…

– Арсенал?

– Да. И его ставить надо. А вот со стенами нужно обождать. Хотя бы до того, как просохнет.

– Так вы и раньше это говорили, – пожал плечами Ярослав. – Что поменялось-то?

– Забирай имущество Фроди и его усадьбу. Пусть с этого добра кормятся те, кто на упражнения воинские выходить станет. И в плату для аресенала.

– Арсенала, – поправил его Ярослав.

В общем – они были на все согласные. Перепугались, что наш герой их покинет. Может, и не старейшины, но население Гнезда.

– А этих чего на коленях держите? – кивнул наш герой на женщин Фроди.

– Так приговорили их. Вот и ведем их к проруби на большей реке, куда спустим.

– Всех? И женщин, и детей? – как можно более спокойным голосом спросил Ярослав, у которого от этой новости чуть голос не перехватило.

– А куда их? Баб бы еще куда распихали, но ведь мстить будут, если детей утопим. А весь этот выводок никто не возьмет. От своих кусок отрывать, чтобы этих прокормить, никто не согласен. Вот и приговорили их. Все равно сдохнут. Так чего мучить? Живые ж все-таки.

Ярослав скрипнул зубами. Вот не могут они по-людски. Все через задницу. Даже уступить честь по чести не хотят.

Плюнуть и забыть? Так пойдут и утопят. Местные люди лишены всяких гуманитарных комплексов. Дух здесь – это всего лишь запах. А высокая духовность говорит только об одном – о том, что ее носителю пора бы уже помыться. Но им-то ладно. А как Ярославу жить с этим знанием? Ведь, считай, по его вине сейчас пойдут и убьют несколько молодых женщин и почти два десятка детей. Ни в чем не повинных, к слову. Может, какая-то вина и была на жене, но куда ей переть против мужа? Тем более что здесь и без нее хватает советчиков.

Ярослав спустился по лестнице со стены и вышел в штурмовую калитку. Подошел к этим женщинам и заглянул им в глаза. Ужас и обреченность. Там читалось только это и ничего больше. Они уже свыклись с мыслью о скорой смерти. И с тем, что она станет избавлением. Ведь иначе их с детьми выкинут на улицу, где они в течение нескольких дней и сдохнут от холода и голода. А тут хоть, действительно, быстро.

– Да ты их не жалей, – тихо произнес старейшина-гончар. – Бабы сказывают, что тебя бы они не пожалели. Вот эта, – кивнул он на жену Фроди, – вообще похвалялась, будто муж ее из твоего черепа кубок сделает.

– Хвалилась? – бесцветным голосом спросил Ярослав у женщины. Но она ничего не произнесла, лишь покачивалась под одной ей слышимый такт.

– Отвечай! – рявкнул гончар и наотмашь ударил ее ладонью. Фрида упала на грязный снег, да так и осталась там лежать. Из ее разбитого носа выступила кровь, а она сама чуть подрагивая смотрела пустым взглядом перед собой.

– Женщины о том сказывали?

– Да. Бабы.

– Все?

– Отчего же? Нет.

– Они с ней дружны раньше были?

– Да не сказать чтобы. Ругались больше. С Рауди даже дрались.

– Ясно, – кивнул Ярослав. – Я забираю их себе. Всех. И женщин, и детей.

– Что? – удивился Ларс. – Но зачем они тебе?

– Дела найдутся. Пять здоровых баб – полезное приобретение. Да и дети подрастут – тоже пригодятся. Мню, убивать их – пустое занятие.

– А как же обычай? Он велит извести род весь под корень, – с едва заметным лукавым прищуром произнес Ларс. – Али ты их в род к себе примешь?

– Я свое слово сказал. Или и тут перечить мне станешь? Тебе обычай соблюсти надо или беду отвести? Если беду, то – каждая пара рук нам в помощь будет. Даже от детей – и то польза.

– Но обычай…

– Заткнись, Ларс! – выкрикнул из толпы Хакон. – Тебе ведь отец Фриды отказал, когда сватался. Все о том знают. Вот злобу и вымещаешь. Ежели Ярослав примет их да прокормит, кому хуже будет? Правильно я говорю?

– Правильно! Правильно! – загомонили жители Гнезда.

Ярослав внимательно посмотрел в глаза этому Хакону и кивнул, благодаря. Бедняк, который пытался вырваться из нищеты. И вполне успешно. Вон – и саксом обзавелся, и копьем со щитом. Дерзкий. В меру умный. И готовый к поступкам. Полезный союзник. Его нужно было приблизить. Подкормить, если надо.

Обождав, когда крики уймутся, он крикнул Преславу и велел ей принять женщин и детей, отмыть их, накормить и разместить. Тесно, конечно, будет. Но и ладно. Зиму как-нибудь протянут, а потом уже можно будет как-то обустроиться.

«Смертников» увели, а Ярослав остался стоять и обсуждать с жителями Гнезда дальнейший план мероприятий. Вот так. Сразу. Не отходя от кассы. А то он уже знает, чем заканчиваются все эти дискуссии со старейшинами, за спиной которых не стоят разъяренные бедняки. Если не по всем вопросам, то хотя бы по тренировкам.

В этот раз сговорились очень быстро.

Общая идея была такая. Каждый седьмой день все взрослые мужчины городища выходят на общую строевую тренировку. Остальные шесть дней – малыми группами. У каждого дня – своя группа. Во главе каждой такой группы был поставлен десятник, отвечавший за то, чтобы их всех аккуратно выводить на тренировку. Ну и ежедневно докладывать Ярославу о здоровье вверенных ему людей и наличии у них исправного воинского снаряжения. Хакон, разумеется, был поставлен одним из таких десятников, как и Мал с Кентом.

Хоть какой-то результат.

Завершив эти прения с общественностью, Ярослав начал разбираться с подвалившим ему добром в виде усадьбы Фроди. Требовалось перетаскать запасы всего ценного в головную усадьбу. Точнее, то, что от этих запасов осталось. Ведь как пить дать – частично уже все растащили. Поэтому наш герой отправил туда двух дружинников, а сам занялся Фридой. Ее нужно было привести в чувство.

– Насиловали? – тихо спросил он у Преславы.

– Нет. Но били много.

– Сама ходить сможет?

– Обождал бы ты. Ей отлежаться надо.

– А с остальными что?

– Получше. Старших дочерей и невесток тоже слегка избили, а малышня только что голодная.

– Одежду со всех снять. Прокипятить. Всех прогнать через баню, где со всем радением отчистить от грязи и вшей. Пока не отмоешь – в доме держи на полу. Там тоже тепло. Но лежанки вшами заражать не стоит. Что? Уже пустила? Твою мать…

– Ступай. Я все поняла.

– Все тряпки с лежанок прокипятить. Шкуры – оставить на морозе и ветру.

– Я знаю. Иди. А то и впрямь все растащат. И сам там блох не нахватайся.

Ярослав ушел, а она отправилась к Фриде, что не спала и слышала их разговор. Та очень настороженно посмотрела на Преславу и спросила:

– Мы теперь рабы?

– Не знаю. Ярослав ничего такого не говорил.

– Зачем тогда спас?

– Не знаю. Его иной раз сложно понять.

– Но как же вы живете?

– Очень легко. Я в него верю. Он ничего не делает просто так. Если он спас вас, значит, вы ему зачем-то нужны.