Михаил Ланцов - Ярослав Умный. Первый князь Руси

– Что это? Масло? Зачем?

– Как зачем? Ты же не хочешь, чтобы я снял камень с тебя вместе с кожей? Все! Тихо! Я же говорю – это совершенно безопасно! Все! Сиди тихо!

И Ярослав принялся за дело. Зачесав ее волосы назад, он стянул их тугим хвостом. Лицо тщательно и обильно смазал льняным маслом. После чего начал накладывать поверх узкие полоски тонкой и дорогой льняной ткани. Оставляя при этом нижнюю часть носа открытой, дабы женщина могла дышать. Преслава при этом должна была изобразить самую лучезарную улыбку из возможных и замереть в таком положении.

Потом на полоски льна лег гипсовый раствор достаточно мелкого помола. Откуда у нашего героя появился гипс? Взял нагрузкой. Везли продавать несколько корзин. Заплатить за уклад им было больше нечем, вот в нагрузку и дали хоть что-то. Это гипсовое сырье, которое Ярослав обжигал в глиняной сковородке и размельчал в ступке. Откуда он знал, что с ним нужно делать? Так по настоянию мамы в детстве посещал художественную школу не один год. Она считала, что рисование и лепка разовьют у него вкус. А он… взял и увлекся сначала рисунками старины далекой, а потом и полноценной реконструкцией. Но кое-какие знания и навыки в той школе подцепил и много чего наслушался.

Несколько слоев льна, пропитанных гипсом, наконец застыли, и Ярослав снял с уже порядком раздраженной Преславы эту «скорлупу». И отправил умываться-отмываться. Что она охотно и сделала. Потом они поругались. Но уже на будущий день на нее смотрела она сама… улыбающейся гипсовой маской, которую наш герой не только сделал, но и чуток подправил.

– Это… это я?

– Да. Но это заготовка. Я, к сожалению, не скульптор. Но Аполлон благословляет все искусства, и кое-что мы можем сделать, чтобы потомкам досталось не только лишь лицо, а весь облик целиком.

И он продолжил. Самодельными, примитивными инструментами Ярослав замерял размеры и геометрию ее головы, шеи, плеч… и городил удивительную фигню. Из простых веточек делал каркас. Потом его обматывал пропитанными гипсом полосками льна. И уже поверх этой заготовки укладывал более густой состав, дабы вывести поверхности так, как надо.

Восемь дней работы по паре часов за раз. И вуаля! На Преславу смотрел ее бюст весьма неплохого качества. Да, гипсовый. Ну так и что? Главное – удивительно реалистичный!

Дама была в сущем восторге! Как и все, кто приходил посмотреть. Никто окрест ничего даже близко сделать не мог. А Ярослав справился.

Гипс хрупкий. Его в веках не оставишь. О чем наш герой ей и сказал, пояснив, что чуть позже, когда наберет подходящее количество воска и бронзы, постарается преобразить свою поделку. А так – вот – пока заготовка.

Пользуясь этой волной восхищения, Ярослав попытался вновь склонить Преславу к замужеству. Да, ее слова об угрозе убийства не были лишены смысла. Но он не принимал все на веру. Он спрашивал. Слушал ответы. Обдумывал их. И понимал, что да, это развитие событий было бы не желательно. Но уважение к Ярославу в Гнезде было уже настолько высоко, что жители проглотили бы этот акт без всякого возражения. Кроме того, наш герой подозревал, что родичи Преславы используют ее втемную, ведя какую-то свою игру. Какую? Неясно. Но и не важно. Потому что для него эта женщина за минувшие месяцы стала всем… Риск? Игра с огнем? Определенно. Но больше всего на свете он хотел взять на руки их ребенка…

– Ну что, надумала за меня замуж выходить? – тихо шепнул он ей на ушко, когда они уже засыпали.

– Ты же знаешь… хочу, но нельзя.

– Уже можно.

– Ты уверен?

– Абсолютно.

– Ты что-то знаешь?

– Скоро будет большая битва. В ней я либо выиграю и уже никто не посмеет возразить нашему счастью, либо погибну. Час истины.

– Так почему сейчас? Почему не потом?

– Потому что потом будет много желающих за меня отдать дочь или сестру. Среди очень влиятельных людей, свейские и нурманские конунги, уверен, мной очень заинтересуются. Особенно свейские. И предложения будут выгодны. Полезны. Интересны. Намного интереснее тех, что предложат твои родичи. От таких сделок не отказываются. Жители Гнезда мне не простят, если я пожертвую их интересами ради тебя. А сейчас – можно. Сейчас самый подходящий для этого момент.

– Ты очень мудрено говоришь, – покачала она головой.

– Просто доверься мне.

– Ты уверен в своих словах?

– Да. Сейчас наилучший момент.

– Но как мы обвенчаемся? Волхвов распятого бога в Гнезде нет.

– Неподалеку живет крошечная община христиан, у них есть священник.

– Мне сказывали, они пусть и христиане, но ариане. И живут здесь многие поколения, потому как изгнанники…

– Изгнанники. Да. Но христиане. И я буду не против, если их волхв нас обвенчает. Ты ведь не хочешь, чтобы я возвращался к ромеям? Вот. Это будет лучший способ закрыть мне путь туда. Ведь ты этого хочешь?

– Хорошо… – неуверенно произнесла она. – Но я принимать ни твою, ни их веру не стану.

– Разве Мокош запрещает почитать других богов?

– Это запрещает ваш Иисус.

– Разберемся как-нибудь…

Разговор закончился. Преслава заснула, уступив чарам Морфея. А Ярослав еще долго будоражил свое воображение страшилками.

Что он творит? Кошмар! Ужас!

Да, он и в XXI веке знал, что пределы классической Киевской Руси были последним прибежищем ариан. Исключая горный Крым, в котором жила восточная деноминация готов, исповедовавших это направление христианства. А вот такие реки, как Днестр, Днепр и Дон, собрали на своих берегах множество разрозненных арианских общин самого разного толка. И они держались в этих краях довольно долго. Да чего и говорить, если и Феодосий Печерский, и Кирилл Туровский, и другие богословы ранней Руси творили свои сочинения в антиарианском ключе. То есть эта ересь существовала и с ней боролись даже в XII веке.

Так-то оно так. Но связываться с ними казалось самоубийством. Билет в один конец. О чем речь? Ярослав – лицо уже стал значимое и узнаваемое для региона. Признание им еретиков до добра не доведет. Особенно в сношениях с Византией. Да, на ее просторах в эти годы продолжали кипеть разного рода религиозные бури. То иконоборцы берут власть и начинают резать своих противников. То ортодоксы оказываются сверху, приступая с неменьшим религиозным рвением выпускать кишки своих богословских противников. А фоном где-то гудят несториане, монофизиты, монофелиты и прочие мессалиане. Этих ересей было много, очень много, настолько много, что тот же Василевс, несмотря на все свое могущество в те годы, мог, по сути, контролировать в религиозном плане лишь Константинополь. Да и тот – не всегда и не весь. Всю остальную территорию Империи сотрясали ураганы богословских кризисов и бесконечная череда религиозных конфликтов. На западе было немного попроще в этом плане. Там были викинги. Много. И мавры. Так что западным священникам и их светским патронам было некогда играть «восточную партию». Но и там имелись отдельные умельцы, породившие в X–XI веках массу удивительного, тех же катаров. Однако это ничего не меняло. В глазах церковных властей он будет еретиком. То есть тем, кто еще хуже, чем язычник…