Михаил Ланцов - Ярослав Умный. Первый князь Руси

– Пойми, я сама боюсь ошибиться, – добавила Кассия, видя, что брата не устроил ее ответ. – Но я чувствую, что это он.

Кирилл промолчал. Разговор был исчерпан. Пока, во всяком случае. Да и его, если честно, мало трогал. Он это или не он. Какая разница?

Однако на этом история заканчиваться и не собиралась. Уже через неделю к Гнезду подошло еще три больших корабля… и опять византийских. Отчего и Кассия, и Кирилл, и Константин напряглись без меры. А вместе с ними напрягся и Ярослав. Но не так сильно, так как первые отряды кривичей уже стали подходить к Гнезду и становиться лагерем, как зимой и условились. Однако и ворон считать не стал, надеясь на авось. Так что, когда византийские корабли пристали, и ополчение городища, и кривичей, и бойцы Кирилла, и дружинники Ярослава были выстроены и готовы к бою.

Из кораблей высыпал десант. Очень, надо сказать, приличный. Около сотни скутатов – тяжелых пехотинцев с большими круглыми щитами, копьями и мечами. Каждый из них был одет в типичный для Византии тех лет ламеллярный доспех – клибанион и металлический шлем типа шпангельхель с наносником и кольчужной бармицей. Серьезные ребята, в общем. И не одни. Потому как следом с кораблей вылезло около сотни токсотов – типичных византийских пеших лучников, заменивших в VII–VIII веках конных лучников в боевых порядках Восточной империи. Из доспехов они имели только стеганые халаты. И все. На поясе у них болтался небольшой топорик, а в руках были луки. Весьма неплохие восточные луки рекурсивного типа. Для середины IX века – крайне серьезный противник на просторах варварских земель.

– По вашу душу? – тихо спросил Ярослав Кирилла.

– Или по твою. В Константинополе неспокойно. Много слухов ходит.

– Кто это?

– Сейчас узнаем, – криво усмехнулся Кирилл.

– Ты столько жил в Константинополе и не можешь сказать, чей это отряд?

– Очень похож на личную гвардию какого-то богатого и приближенного к престолу человека. Таких десятки. Я сам теряюсь в догадках.

Немного потоптались. Вышедшие на берег воины не спешили атаковать. Во-первых, было непонятно кого. Во-вторых, чего-то местных мужчин с острыми предметами выходило слишком много. В-третьих, защитники встали так, что кого бы пришлые ни атаковали, подставляли под удар фланг или тыл их товарищам. Да и вообще – как-то все не складывалось для сражения.

Наконец Ярославу это надоело и он, тронув коня, выехал вперед. Спешиваться, как в предыдущий раз, не стал. Настроение от передозировки византийцев было самое что ни на есть отвратительное. С ним выступила дружина, Кирилл с Константином, пятерка их бойцов и Кассия. Ярослав поначалу хотел ей приказать остаться, но, встретившись взглядом, махнул рукой.

Им навстречу вполне охотно вышла византийская делегация в десяток воинов. Один из которых щеголял позолотой своих железок, словно его готовили в качестве украшения иконостаса в какой-нибудь столичной церкви.

Сошлись. И сразу же обменялись предельно вежливыми конструкциями в формате трехэтажного мата. На византийском. В исполнении Кирилла и Константина, с одной стороны, и командира пришлых – с другой. Ярослав только отдельные слова понимал в этой экспрессивной мизансцене – его познания в языке были не столь глубоки. Да, беседовать мог и вполне уверенно. Но на классические темы, связанные с войной, техникой и экономикой… и даже философией. А вот такие речевые обороты не только не знал, но и не изучал. Да и откуда бы ему их узнать? В литературных источниках таковых не употребляли.

– Тихо! – рявкнул Ярослав, прерывая перепалку. – Ты, – указал он командиру пришлых, – представься.

– Григорий это, – влез Кирилл. – Муж Евдокии, кузины Варды.

– Он ему доверяет как себе, – сквозь зубы процедил Константин.

– И вы, я полагаю, испытываете друг к другу неистребимую, прямо-таки всеобъемлющую любовь?

– Отдай их мне! – произнес Григорий.

– Они мои гости, – с нажимом возразил Ярослав.

– Они изменники и должны предстать перед судом Василевса!

– Они! Мои! Гости! – прорычал Ярослав, которого задело это поведение пришлого. Настолько, что он вспыхнул и разозлился. Не на шутку. Его вообще редко что задевало, а тут – полыхнуло, аж искры посыпались. Григорий аж отшатнулся. Отступил на шаг и перекрестился.

– Похож? – усмехнулась Кассия, выйдя из-за спин мужчин. – В гневе – вылитое лицо. Вспыльчивый характер. Любовь к справедливости. Да и простых людей не чурается.

Василевс Феофил, которого Кассия считала отцом Ярослава, отличался сильным, но вспыльчивым характером и неукротимой тягой к справедливости. В своем ее особом понимании. Так, например, первое, что он сделал, взойдя на престол, – потребовал у сената казни главных убийц Льва Армянина, погибшего в 820 году в результате заговора. Хотя эти люди возвели его отца на престол и были им прощены. Или, например, велел сжечь товары с корабля, что принадлежал его жене, считая, что Василевсине не должно заниматься торговлей. Ну и так далее. Народом он был любим и очень почитаем, ибо вступался за него перед обнаглевшей знатью.

Другой стороной его личности была глубокая образованность. Для своих лет, разумеется, ибо воспитывался он известным ученым тех лет – Иоанном Грамматиком. Славным не только своей богословской деятельностью, но и интересами к естественным наукам, в том числе алхимии и механике. Посему и Феофил вырос человеком с очень глубоким и широким образованием, разбираясь и в делах хорового пения, и в искусстве, и в финансах, и прочих иных вещах.

Ярослав же вписывался в образ сына этого человека самым замечательным образом. Прямо по схеме «Яблоко от яблоньки недалеко падает», в отличие от Михаила, прозванного, несмотря на молодость, Мефистом, то есть пьяницей. Ибо, как только смог по возрасту, сразу утонул в низменных чувственных удовольствиях, предаваясь пьянству и разврату без всяких запретов. Из-за чего Большой дворец был в те годы похож на что-то среднее между элитным борделем и питейным заведением. По Константинополю же ходили устойчивые слухи о том, что Феодора – мерзавка и изменница, ибо не могла она родить от столь славного Василевса такого гаденыша. И гадали коллективно – кто же ее «обрюхатил» и их всех «облагодетельствовал». Тем более что Михаил на Феофила не походил не только характером, но и видом. А тут… такой типаж.

– Господи Иисусе, – еще раз перекрестился Григорий, напряженно вглядываясь в Ярослава.

– Хватит! – рявкнул наш герой. – Я говорил, что ты – ошибаешься! – сказал он, обращаясь к Кассии. – Да, моей матерью была Ирина. Да, она подарила мне тот тельный крест. Но это ничего не значит. Я не могу быть твоим сыном! Ты просто не понимаешь, о чем говоришь!

– Почему ты не можешь быть ее сыном? – осторожно поинтересовался Григорий.