Николай Ярыгин - Честь имею [litres]

Когда возвращались, я объяснил Мирко, как переделать лафет и укрепить колеса металлической полосой и где и как установить винт вертикальной регулировки ствола. Пару дней назад двое бывших учеников Мирко и Шорто начали самостоятельно отливать тело гранат. Парни очень гордились доверием и все вымеряли чуть ли не до микрона, дело двигалось медленно, но зато гранаты были одна в одну как с конвейера. Ничего, руку набьют, дело пойдет быстрее.

Прошло уже три недели, как в Кентию отправился Ларт, скорей всего, дней через десять уже должен вернуться. Как бы хотелось, чтобы все получилось, ну пусть не все, а всего лишь половина, и то будет хорошо!

Это были три недели спокойной жизни – дела шли неплохо, склады наполнялись товаром, уже было изготовлено три кареты, тридцать больших и сорок малых зеркал, больше двух тысяч стеариновых свечей и большое количество перьевых ручек, а также более ста наборов для женщин. Сармо во всю экспериментировал со стеклом, пытался делать бокалы и вазы, пока еще не получалось, но уже кое-что обнадеживало. Дом в городе выгнали под крышу, и со дня на день ее начнут монтировать. И вот тут передо мной встал вопрос, чем покрывать крышу – можно и медным листом (таких крыш я нигде не видел, это очень дорого), а можно черепицей, благо и то и другое делаю сам. Думал долго, но потом все-таки пришел к выводу, что не стоит пока сильно выделяться, и пусть будет крыша черепичная.

Сейчас я сидел и вспоминал процесс изготовления бумаги и набрасывал на лист бумаги все, что придумал. За основу взял машину француза Николаи-Луи Роберта… Это на данный момент самое простое и довольно передовое производство для данного времени. Кроме этого я спроектировал мельницу для перетирания пеньки и тряпья и опилок, а также чаны для замачивания и вываривания. Вдруг во дворе ударил колокол, я подскочил к окну и, распахнув створки, глянул вниз: дружинники закрывали калитку в воротах, народ переговаривался, столпившись у крыльца замка, часть людей поднималась по лестнице на стену. В дверь кабинета постучали, я прокричал:

– Войдите! – и в комнату вошел Гюнтер.

– Ваша светлость, к замку подъезжают какие-то вооруженные люди, вам бы глянуть.

Я проследовал вслед за Гюнтером и с высоты стены увидел вооруженный отряд в количестве где-то шестидесяти конников и двухсот пятидесяти пеших воинов. Войско остановилось метрах в трёхстах, и от них к нам направился одинокий всадник. Ну что же, послушаем, что скажут. Это по всей вероятности, как я предполагал, кто-то из местных – польстившись на определенный куш, решил попытать счастья.

Подъехавший к воротам всадник прокричал:

– Мой владетель барон Горан де Винер предлагает вам сдаться и возместить ему все убытки, причиненные захватом железных копей. В противном случае вы все будете убиты.

Стоп, этот барон и близко со мной не граничит! Я понимаю, что нужна хоть какая-то причина, но не до такой же степени.

– Э… уважаемый, а документы у вашего барона на эти копи есть? – придя в себя, задал я вопрос.

– У барона есть его нерушимое слово чести, что намного правдивей любой бумаги.

– А скажите, не хочет ли барон в таком случае подать на меня в королевский суд, – поинтересовался я.

– Барон де Винер человек чести и привык решать свои обиды сам. Так какой будет ваш ответ – вы сдаетесь?

– А мы можем подумать? Или если барон такой уж большой человек чести, не хотел бы он встретиться со мной один на один с мечом в руке, где мы и смогли бы решить наш спор?

– Я передам ваши слова барону, – был мне ответ, и всадник, развернувшись, поскакал обратно.

Где-то через час он вернулся и сказал, что мы можем думать до утра, а с утра, если мы не сдадимся, они начнут штурм. На мой вопрос о поединке, который я задал, тот ничего не ответил и молча ретировался. Ну что же, этого и следовало ожидать. Повернувшись к Гюнтеру, я начал давать указания.

– По двору населению замка не шататься, дежурным на стенах меняться через каждые две склянки, как стемнеет, отправить гонца в город к начальнику стражи с приказом прибыть до утра со стражниками в помощь. Реку пересекать в районе пилорамы – там есть брод, Ивар покажет. Гонцу, как передаст донесение, возвращаться с северной стороны, лодка там есть, его будут ждать и спустят веревку. Письмо для начальника стражи я подготовлю.

Затем я прошел в надвратную башню и поговорил со своими пушкарями, сказал, чтобы были готовы в любой момент, но без моей команды не начинать, и пусть двое пока помогут на стенах, а в случае нужды я их заменю. Очень плохо, что я никого не научил пользоваться гранатами, придется все делать самому. Да и мало нас: ветеранов десять человек да новеньких двадцать, вот и все. Конечно, в критический момент на стены многих погоню, но будет ли с этого толк? Ничего, прибудут стражники, будет легче, и в принципе, да чего ждать, пока стемнеет!

– Гюнтер, – позвал я своего «центуриона» и, когда тот подбежал, озадачил:

– Давай потихоньку, пока никто не ждет, отправим гонца. Лодка знаешь где, спускай прямо рядом, пока он пешком добежит, все время.

Дав распоряжение, сам отправился в кузницу, надо увеличить отливку гранат. Но народ и без меня понял, что надо делать, Мирко и Шорто быстро всех организовали. В кузне свистел воздух, выдуваемый мехами, и шипели горны, плавя металл в тиглях, люди прессовали формовочную смесь в опоках, кто-то что-то лил, стоял шум и гам. Ладно, тогда заглянем к девчонкам, как там они набивают гранаты. Там тоже дело спорилось, почти конвейерный способ: одни набивали порох, другие вставляли небольшой кусок шнура, третьи чеканили свинцом, уплотняя шнур в отверстии. Все были при деле, один я метался, нервничая и переживая.

Под вечер посмотрев на неприятеля, увидел, что он расположился в метрах двухстах от стен замка, разбил шатры и готовил на кострах ужин. Я вначале просто обалдел от такой наглости, а потом вспомнил, что бояться им нечего, и лучник и арбалетчик на таком расстоянии попасть могут только случайно. Ничего мы преподнесем сюрприз, дайте срок.

Ночь прошла тревожно, я ворочался, просыпался, вставал, и так всю ночь, пока не заалел восток, после чего я умылся, полностью экипировался и, спустившись в обеденный зал, приказал дать мне только травяного отвара покрепче. На стенах было все спокойно, несколько дружинников поглядывали в сторону неприятеля, возле крыльца крутились тарги, словно ожидая, когда я выйду.

– Вы бы тут не крутились, мало ли что случится! А ну давайте на свое место, надо будет – позову.

С ними я разговаривал как с людьми, понимали они меня или нет, но зачастую выполняли то, что говорил или требовал.

В лагере неприятеля были еще тишина и покой, и только когда солнце взошло полностью, там раздался сигнал трубы и лагерь ожил. Где-то через час в нашу сторону направился вчерашний переговорщик, парень оказался неробкого десятка и подъехал к самым воротам, прокричал: