Дарья Вознесенская - Игры стихий [litres]

Не знаю, может, она специально подстроила так, чтобы я сорвалась, а если бы я это сделала, то проблемы были бы точно, пусть она и спровоцировала. Я понимала это, но еще и понимала, что уже не могу сдерживаться.

Помощь пришла неожиданно оттуда, откуда я и не ждала. С двух сторон меня взяли за руки, и слева я услышала щебечущий голос Олены:

– Анна! А я как раз ищу тебя! Ты не представляешь, что я хочу рассказать тебе!

Справа за руку меня держал Эль и холодно улыбался принцессе:

– Зердана, прекрасно выглядишь. Уверен, тебя уже ждет очередь из жаждущих потанцевать лордов. А мы с нашей… будущей родственницей не смеем вас всех больше задерживать.

Они развернули меня и отвели в сторону.

– Спасибо, – выдохнула я, когда мы отошли к стене.

– На тебе лица нет. Что она сказала такого? – Эль выглядел разозленным.

– Не важно. Но если бы не вы, она могла уже серьезно пострадать. А этого было нельзя делать.

Я вздохнула. Как же я устала от этой двойной морали! Проповедуют благородство и достоинство, корят меня за их отсутствие, а сами ведут себя как последние сволочи. Олена сказала примирительно:

– Зердана, она…

– Ты еще предложи мне понять и простить ее. Хватит! Мне уже Рон лекцию читал на тему того, какая она несчастненькая. Но знаешь что? Никакое детство или характер не может служить алиби для такой злобы! – Я вздохнула и потерла ладонью лоб. Под шапочкой он начал чесаться. Как эти средневековые дамы ходили в них целыми днями? – Прости. Ты здесь ни при чем. Как думаете, когда уместно будет уйти с этого приема?

– Да хоть сейчас, – Эль протянул руку.

– Олена?

– Я с вами. Домой?

– Не хочется. Я слишком взвинчена… Олена, Эль, вы росли в этом замке, были подростками. Наверняка же позволяли себе всякие шалости? Есть здесь секретные места, куда можно спрятаться и распить бутылку вина или съесть бутерброды?

Молодые Оларды переглянулись и улыбнулись:

– Пошли.

Я попросила слугу передать Рону сообщение, что ушла с друзьями, и отправилась вслед за ними.

О да, места были. Мы провели пару часов, смеясь и изучая всякие тайные ходы и неожиданные коридоры, которые ребята помнили еще с детства. Они показывали мне кусочек своей жизни – тот кусочек, с которым я была не знакома ни в этом мире, ни, к сожалению, в своем. Библиотеку, в которой прятались от навязчивых нянек, случайно обнаруженный подвал, в который они однажды забрались подростками, нашли там бочку с вином и напились так, что их потом два месяца держали под домашним арестом. Тайный ход на императорскую кухню: воровать бутерброды и булочки было большим развлечением всех местных шалунов. Главное, не попасться поварам – те и не смотрели, насколько благородны были проказники, и охаживали полотенцами по пятой точке только так. Хихикая как идиоты, мы стащили оттуда горячие булки, миску с ягодами и бутылку шампанского, а потом забрались на башню.

– Я покажу тебе самое любимое свое место, – глаза Эля странно блестели. – Родители запрещали нам лазить в башни, ну и на балконы и крыши, боялись, что мы свалимся. Это не так давно все верхние этажи опоясали силовыми сетями, сейчас, даже если захочешь спрыгнуть, не сможешь. Маг придворный постарался. А тогда да, для нас было очень опасно. Но мы все равно сбегали от нянек, а потом от учителей и пробирались куда только можно. Иногда с друзьями, иногда с Оленой. Но чаще я бывал здесь один. Увидишь.

Он вел нас по направлению к одной из северных башен. Там обнаружилась шикарная меблированная, но необжитая гостиная – само по себе отличное место для посиделок. Но Эльтар увлек дальше, к небольшому проему, от которого начиналась узкая винтовая лестница, стиснутая каменными стенами с двух сторон. Мы поднимались довольно долго, я уже успела устать, да и в платье было не очень удобно. Удивительно, как дошла Олена в своем корсете и пышной юбке.

– Мое убежище, – наконец провозгласил Эль.

Мы оказались в круглой комнате, с огромными проемами без стекол, низким потолком и каменным полом. Был довольно теплый вечер, но наверху оказалось прохладно из-за гуляющего ветра. Эль зажег пару факелов, воткнутых в стены, и достал одеяла из лежащей на полу стопки. Одно расстелил на полу, разложил там вино и еду, еще два выдал нам, чтобы мы закутались, как в плащи.

– Смотри!

Я выглянула наружу. Это было очень красиво. Уже опустилась ночь, а подо мной сверкал дворец. Камень светился немного сам по себе – мягким теплым светом, и ярче – обжитыми окнами и магическими лампами. Тонкая башня, на вершину которой мы и забрались, была расположена на самом краю, очень высоко и как бы парила над другими башнями и всей громадой строения. Город угадывался в ночи по переливам света и отдельным ярким точкам, раскинувшись за пределами белоснежной же стены. Я рассматривала архитектурную жемчужину в восхищении: были видны искусная резьба, флаги и галереи, но все в незнакомом ракурсе.

– Вот там, видишь? То помещение с огромным балконом – это бальная зала. А вот зал для приемов, в котором мы сейчас были. Башня, в которой вы живете с Роном. А вот та маленькая круглая чаша – то место, где была твоя дуэль.

– Отсюда кажется, что дворец – большое добродушное животное, – вспомнила я картинку из детства. На ней был нарисован мифический огромный кит, носящий по волнам целый город. – Спасибо, что показали! Эль, Олена… Вы ведь росли, мм… нормальными детьми. Почему потом появилось все это высокомерие, снобизм? Ну не знаю, вот смотрите на Рона, Фарна, Ари, они же другие?

– А чем мы сейчас ненормальные? Люди разные, Анна, – тихо произнесла девушка и улыбнулась. – Это с тобой Рональд мягок, он тебе друг и брат, другим он представляется гораздо более жестоким и непримиримым. Да, в детстве было позволительно играть с кем угодно, хоть с сыном кухарки. Но потом… Ты не можешь не стать тем, кем тебя воспитывают и хотят видеть. Это Империя, и наше поведение, даже если оно кажется тебе излишне холодным или снобистским, часть ее. Если я начну показывать чувства или проявлять мягкость или неуместную живость – меня не поймут. С друзьями я могу себе позволить больше, но для посторонних нужны те маски, которые мы носим. Это часть защитной стены, которая ограждает Таларию от проблем, и вот я не знаю, что произойдет, если убрать эту часть. Поэтому многих так возмущает твое поведение. Ты как будто отрицаешь необходимость этой защиты.

Я задумалась. А девушка глубже и умнее, чем мне казалось. Может, и я в чем-то не права? Но, с другой стороны, я понимала, что не сделала ничего, что подрывало бы устои общества. И многое готова была принять, хоть и не все. Да, система всегда остается системой, и не мне ее порицать и рушить; многого ли наши революционеры добились, когда уничтожили дворянство как класс? Но кое-что было неприемлемым. Я вздохнула: