Сергей Кротов - Москва-36

Хватаю карандаш и начинаю набрасывать блок-схему нового варианта. Лосев заходит мне за спину и молча следит за полётом моей новой фантазии. Он бы, конечно, с большим удовольствием занялся йодидным реактором, у которого он проводит большую часть своего рабочего времени, отлаживая техпроцесс очистки тетройодида кремния от бора. Приходится повозиться с этим, но, на мой взгляд, применять зонную плавку к нему много выгоднее, чем к кремнию: плавка ведется при температуре на триста градусов ниже и бор удаляется из стержня быстрее. Всё равно, однако, процесс трудоёмкий, не то что с германием.

-Чёрт, забыл!- Шлёпаю ладонью себе по лбу.- Звонил Зильберминц из ВИМСа, ну тот, что на Донбассе внедрил новую технологию выделения германия из отходов коксового производства. Помнишь я тебе рассказывал? Так вот, литр концентрата двуокиси германия лежит у него в сейфе. Будешь брать?

-Ура-а-а!

'О, жить стало не только лучше, но ещё и веселей'...

Бросаю взгляд на пустое место Разгона, уволенного вчера следом за тестем.

Москва, Красная площадь,

25 сентября 1936 года, 8:45.

Спешу к Никольской и вижу что два, обычно бурных в первый день шестидневки, встречных потока совслужащих, текущих от Манежной площади и площади Дзержинского и создающих бурный водоворот у Казанского собора, как-то необычно малоподвижны сегодня. На высоком свежевыкрашенном деревянном заборе у стендов с газетами собралась многолюдная толпа. С трудом протискиваюсь чуть поближе (до стенда остается метров восемь) и включаю свои три единицы зрения. 'Сокрушительный удар по фашистским шпионам'! 'Рабочие московских заводов на митингах ночных смен единодушно одобрили приговор суда над оголтелой бандой шпионов, изменников и диверсантов', 'Расстрел- единственная мера наказания изменников'...

'Всё правильно, мне ли не знать что осуждённые изменники и диверсанты (зачесался заживающий порез на спине)... Жаль, что нельзя рассказать правду об их заговоре... приходится говорить о шпионаже, а какие они шпионы? Хотя как сказать, тайная передача сведений, составляющих государственную тайну, бывшему начальнику немецкого генштаба- это что тогда если не шпионаж? И расстрел, как высшая мера социальной защиты вполне законен. Разве может быть иначе'?

'Блин, осталось пять минут до совещания'!

Вчера незнакомый голос в трубке сухо сообщил, что на девять утра сегодня назначено совещание спецотдела. А я уж думал, что эти бесполезные мучительные посиделки похерены окончательно, по крайней мере временно, пока не назначат нового начальника. Бегом влетаю на этаж и бегу по непривычно пустому коридору к кабинету начальника. Опаздываю на пять минут. Надеюсь новый начальник не педант, а насчёт меня: так горбатого могила исправит... Незнакомый капитан в приёмной равнодушно проверяет мои документы и пропускает в кабинет, в котором за столом для совещаний сидели трое незнакомых лейтенантов госбезопасности. Кресло начальника за пустым письменным столом осталось не занятым, исчезли книги с книжной полки и даже куда-то делся портрет Ленина, оставив после себя лишь вбитый в стену гвоздь.

'Вот тебе и 'меня Ленин сюда назначил''...

-Здравствуйте, товарищи.- Громко здороваюсь с собравшимися, те вяло отвечают и снова опускают головы.

У всех немногих встреченных мною сегодня в этом здании людей такие отрешённые от мира сего выражения лиц, не ждущих от будущего ничего хорошего и желающих чтобы всё это поскорее закончилось. Судя по тому, что никого из присутвующих я не знаю, вместе с Бокием отстранили и всех начальников отделений, а лейтенанты- их заместитетели или, быть может, даже совсем новые люди из рабочих. Впрочем нет, на рабочих они не похожи, руки без мозолей, не то что мои- в ожогах от паяльника, кислоты и электрических 'знаках'.

-На завтра на девять утра назначай экономический отдел,- от двери раздаётся писклявый голос, на который синхронно поворачиваются все четыре наших головы.- здравствуйте товарищи, а на десять- секретно-политческий.

'Понятно, на нашу экзекуцию отмерян один час'.

Маленький человечек с четырьмя звёздами на золотистой полоске на краповых петлицах с трудом забирается на высокое кресло Бокия.

-Так, времени у нас мало,- Агранов щурит маленькие близко посаженные глазки и как человек, отбывающий надоевший ему номер, скороговоркой монотонно и равнодушно, как по написанному, тихим голосом бубнит.- прежде чем каждый из вас представится и расскажет о работе своего отделения, хочу довести до вас следущее: в стране раскрыт военно-троцкистский заговор с целью убийства членов советского правительства и захвата власти. В нём наряду с военными принимали участие враги, пробравшиеся, в том числе, и в наши органы. Они уже арестованы. Наш нарком, Николай Иванович Ежов, поручил мне в кратчайшие сроки разоблачить и покарать затаившихся шпионов и диверсантов здесь, в центральном аппарате, и наладить работу отделов. Пожалуйста, вы. (Кивает на первую жертву).

-Лейтенант госбезопасности Язев,- мгновенно вспотев, начинает сидящий по правую руку от комиссара ГБ первого ранга и наискосок от меня крепыш.- исполняю обязанности начальника отделения дешифровки. На сегодня на утро в отделении состоит пятьдесят два человека: девять кадровых сотрудников и сорок три вольнонаёмных. Хочу сразу доложить, товарищ комиссар госбезопасности первого ранга, что бывший начальник отделения Гусев, который всем в спецотделе заправлял пока Бокий сибаритствовал и строил воздушные замки, допустил засорение контингента классово чуждым и враждебным элементом. Кого у нас только нет, какие-то старухи-фрейлины, швейцары и даже бывший жандармский ротмистр.

Опаздываю за коллегами сделать негодующее выражение лица.

-А результат работы у них какой?- Проявляет некоторое нетерпение Агранов.

-Плохой результат,- ещё больше ожесточается лицом лейтенант.- уже три года не могут ни одной германской, французской или английской шифровки разгадать. Все их достижения за последнее время- это расшифровка наших радиограмм: было такое задание проверить стойкость наших шифров.

Сидящий рядом с Язевым сотрудник втягивает голову в плечи.

'Это что немцы уже на 'Энигму' перешли? Надо будет у Оли поподробнее распросить'.

-А что это вы, товарищ Язев,- неожиданно взрывается Агранов.- говорите о сотрудниках своего отделения 'они'? Вы (смотрит на записи, лежащие перед ним) уже пять лет в отделении и до сих пор не научились брать ответственность за результат работы на себя. Прошу вас. (Указывает на соседа).

Втянувший голову лейтенант Бохус, заикаясь и проглатывая слова, сразу начал оправдываться, что, мол, в отделении меньше года и за те безобразия, что творились в довольно многочисленном коллективе (тоже около полусотни сотрудников) при Бокии и Гусеве отвечать не может. Третий мой коллега из спецотдела оказался начальником химической лаборатории ничего не понимающим в химии. Он долго и бестолково пытался нам объяснить нам последнее изобретение его химиков (семь человек штат), но так и не смог.