Александр Михайловский - Операция «Гроза плюс». Самый трудный день

И даже привычная забава под названием АТО больше не радовала жителей этого города, потому что мятежные республики Донбасса крепко держались, не собираясь уступать ни на шаг. И у них было все – и работа, и свет, и газ. За их спиной стоял восточный сосед, и этому соседу было наплевать на санкции, по самой Европе, как выяснилось, бьющие даже вчетверо сильнее, чем по России. Там, на востоке, занимались своими делами и преодолевали свои трудности, но эти трудности не шли ни в какое сравнение с теми, которые приходилось переживать цеевропейцам.

Восточный сосед как на убогих и скорбных умом смотрел на скачущих летом и замерзающих зимой обитателей страны-Руины; как на буйнопомешанных, который год ожидающих, что умрет «злобный Путен», зловредная Россия рухнет, распавшись на тысячу частей, «ватники» и «колорады» приползут на коленях, умоляя гордых потомков протоукров снова принять их в состав «Незалэжной». И тогда хохлы весело запануют, запивая горилкой и «какой-колом» сало в шоколаде и пирожки, которые еще четыре года назад привезла на майдан пани Нуланд. Новых партий пирожков, однако, не предвиделось, потому что поменявшийся у заокеанской Демократии хозяин решил, что Юкрейна вместе со всеми своими жителями представляет собой мусорный актив, в которые сколько ни вкладывай денег – все будет мало.

И кроме всего прочего, этот самый восточный сосед Юкрейны и его вождь «кровавый Путин», которого, как и любого злого бога, было нежелательно поминать всуе, в последнее время затеял нечто такое, от чего цеевропейцы пришли в самый настоящий животный ужас. Откуда-то из далеких глубин времени он извлек самого грозного диктатора прошлого, уже устраивавшего хохлам голодомор, террор, индустриализацию и коллективизацию – все в одном флаконе. И нужен этот диктатор был Путину только для того, чтобы вступить с ним в союз против великой европейской державы прошлого, которая еще почти восемьдесят лет назад собиралась принести восточным дикарям европейскую цивилизацию, декоммунизацию, сифилис и триппер. Попался бы европейским освободителям тот самый Петр Ляксеич Порошенко (девичья фамилия Вальцман) – наверняка загремел бы в Освенцим, под хохот белокурых арийских бестий.

Более того, Россия не просто пошла на такой союз, послав на войну ограниченный контингент своих войск. Москали даже гордились тем, что помогли жестокому диктатору Сталину безнаказанно сокрушить Европу, чтобы установить в ней свой ужасный коммунистический режим. А раз верна прямая теорема – так значит, верна и обратная, и неньку-Украину вот-вот снова отдадут в коммунистическое рабство.

Сразу после репортажа из прошлого и, самое главное, после обращения Путина ко всем москалям, Украину охватила лихорадка бегства, похожая на исход крыс с тонущего корабля. Экономика и хозяйственная жизнь, до того кое-как поддерживавшаяся в украинских городах, одномоментно рухнули, потому что просто стали никому не интересны. Встало метро и прочий общественный транспорт, прекратили работу банки, а за ними и магазины, а гривна начала идти к доллару по курсу использованной туалетной бумаги.

Первыми свинтили на благословенный Запад президент, правительство и Верховная рада, местом своего нового пребывания выбрав даже не привычный, казалось бы, Мюнхен, а далекий Торонто. До Торонто, в отличие от Мюнхена, кровавый коммунистический диктатор не сможет дотянуться длинными руками своих танковых армий. Вслед за вечно пьяным вождем нации потекли на запад деятели помельче. Им тоже не улыбалось остаться один на один как с народом, которым они так долго управляли, так и с ополченцами, у которых к ним был огромный счет. При этом по коридорам власти постоянно ходили слухи, что на Донбассе уже видели не только мифических конных бурятских бронетанковых водолазов, но и бойцов из спецчастей НКВД, которые явно замышляли нагадить свидомым в их шаровары.

Вслед за властью во все стороны по привычке побежал и народ – одни к родственникам и в лагеря вынужденных переселенцев на Восток, другие поближе к польским и румынским унитазам – на Запад. И те, и другие бежали не потому, что боялись, а потому, что жить в опустевшей стране стало просто невозможно.

Из тех, кто направился на восток, далеко не все достигли своей цели. Некоторых (а таких было примерно треть от общего числа) без всякого объяснения причин завернули обратно прямо на границе; но этим, можно сказать, еще повезло. Некоторые оказались фигурантами уголовных дел, заведенных по факту военных преступлений, совершенных боевиками нацбатов и ВСУ во время подавления протестного движения на Донбассе – и такие сразу, даже не пискнув, исчезали в страшных застенках Мордора.

На западной же границе все было по-иному. Безвиз безвизом, но пускать в Европу толпу голодной гопоты никто не собирался. Был уже, знаете ли, опыт с арабскими и африканскими беженцами, которые не успели прибежать, как тут же кинулись насиловать немок, шведок, датчанок и француженок. Так те хоть невинные дети природы, которые убежали от угнетения злыми диктаторами (на самом деле оттого, что их дома разбомбила авиация НАТО). А эти от чего бегут? Европейская демократия в Украине есть, коммунизма нет; а что голодно и холодно, так терпите – и без вас тут в Европах тесно и страшно. Сталин – он ведь и к нам тоже прийти может и спросить за все прошлые шалости.

Всего этого не знала десятилетняя киевлянка Оля Копатько, которая шла по тропинке меж сугробов вверх по Шелковичной улице, неся в корзинке пирожки с картошкой для бабушки. Было страшно. Оля помнила, как неделю назад целых два дня горела Верховная рада, и из окон их квартиры днем был виден поднимающийся над крышами в серое небо густой и черный дым, а ночью – багровое зарево. Мама, которая приехала на побывку с Ленинградки, да так и застряла, сказала, что, наверное, кому-то просто было лень жечь бумаги и тогда паны нардепы, убегая, подожгли все здание. А мама у Оли была умная – экономист по образованию и философ в душе, но даже экономисты и философы женского пола в послемайданной Украине могли зарабатывать себе на жизнь исключительно в горизонтальном положении – и то даже не в ридном Киеве, а в стране оккупантов.

А папа у Оли, который был юристом, еще давным-давно, как говорят москали, «на волне националистического угара», записался добровольцем в батальон к знаменитому герою Семену Семенченко – да так и сгинул безвестно на Донбассе, в одном из многочисленных котлов, организованных гениальным украинским полководцем Гелетеем Иловайским.

Бумажного пепла над Киевом летало столько, что казалось, каждый в этом городе сжег все бумаги, какие у него были, и даже занял немного у соседа. На самом же деле киевляне никаких бумаг не жгли. Разве у кого были в доме предосудительные книжки, вроде сочинений Грушевского, но их с большей пользой можно было спалить в буржуйке, помогая рахитичному отоплению, чем рисковать устроить в доме пожар. На самом деле причиной появления летающего над городом пепла от сожженных бумаг было распоряжение мэра-боксера по кличке Педалик о том, что все городские учреждения в преддверии прихода оккупантов должны сжечь свои архивы. Хорошо, что хоть Педалик не приказал сжечь сам Киев. Наверное, только потому, что очень торопился, опаздывая на самолет до Франкфурта-на-Майне.