Валерия Чернованова - Мой (не)любимый дракон. Выбор алианы

И меня в придачу.

Пьянящее прикосновение губ к щеке, подбородку, от которых невольно начинаешь жмуриться. От них задерживается дыхание и внутри искрятся бенгальские огни, взрываются фейерверки, порхают огненные бабочки.

Еще один поцелуй достался самому кончику носа, а потом я услышала едва различимый шепот:

– Прости.

– Прощу, если пообещаешь, что приступов больше не будет.

– Я постараюсь, чтобы их не было, – удерживая мое лицо в ладонях, произнес тихо, поцелуем касаясь уголка губ. – Ты сказала, что видела меня с кем-то. Прости, что не дал договорить.

– Что-то вы слишком часто стали извиняться, ваше великолепие, – заметила, обводя пальцами таэрин у него на шее, нахлестывающуюся на синеватый рисунок вен. Магический узор серебряными ручейками стекал к вырезу рубахи, струился по груди и вниз, но так далеко забираться я не рискнула. Иначе, боюсь, все эти наши нежности примут несколько иной характер, перестав быть нежностями. – Я просто приревновала.

Еще одна полуправда. Вернее, правда, но только без подробностей, которые могли запросто все испортить. Снова разбросать нас по разным краям пропасти.

– К кому же?

К ней. Но пусть уж лучше будет другой ответ.

– Ко всем. Вас окружает слишком много женщин.

– Но только ради одной я готов часами бродить по замку, пытаясь отыскать свою пропажу.

– Прямо уж часами? – сощурилась недоверчиво.

– Мне повезло, я встретил эсселин Талврин, – с улыбкой признался Герхильд. – Она сказала, куда ты собиралась.

Кстати, об эсселин Талврин.

– У вас же с Ариэллой сегодня свидание. Еще не опаздываете?

– Снова будешь ревновать? Тогда могу отменить, – радостно.

Лентяй.

– Скажите это эссель Тьюлин, – хмыкнула, с мстительным удовлетворением отмечая, как на лицо Герхильда наползает кислое выражение. – С Ариэллой можно.

Это как отпускать брата погулять с его же младшей сестрой.

– А с кем нельзя?

«С Даливой», – выпалила мысленно.

Вслух же, сделав над собой усилие, произнесла:

– Со всеми можно. Но только осторожно.

Скальде подцепил указательным и средним пальцами нанизанные на серебряные нити бусины зачарованной броши.

– Надела ее. А как же подарок Игрэйта?

– Вернулся к Игрэйту.

– Но она же тебе так понравилась. Ты ведь влюбилась в нее с первого взгляда.

Вот что за человек? Сначала целует, потом издевается.

– Влюбилась я с первого взгляда в эту, – опустила взгляд на темневшую на лифе платья гранатовую крошку. – И никакой другой мне не надо.

Наступившее после моих слов молчание сменил хриплый шепот:

– Звучит как признание, – от которого на меня обрушилась новая волна дрожи.

Подогнулись колени. От поцелуя, ожегшего губы, я больше не чувствовала под ногами опоры. Падала, растворяясь в его объятиях, распаляясь от жара сильного тела, к которому меня прижимали. Плыла, подхватываемая волнами страсти, беззаботным ангелочком парила в облаках счастья. Пока не услышала тихий, будто звучавший из другой реальности, скрип отворяемой двери и быстрые шаги неизвестного.

Завладев моими губами и не прекращая безумной ласки, Скальде увлек меня за собой. В глубь библиотеки, в спасительную тень, продлевая эти мгновения единения. Когда в голове не остается ни одной мысли. И не важно, что нас могут увидеть. Что было вчера и что будет завтра.

Не имеет значения…

– Ваше великолепие!

На этом моменте пришло отрезвление. Легонько оттолкнула от себя не-Ледяного. Опять губит мою репутацию. И кто тут сокрушался пять минут назад по поводу того, что напугал своим напором и страстью, и обещал быть осторожным?

И вообще, на балу ведь клялся держаться от меня подальше. Ради моего же блага. И вот где это его «подальше»…

Кивнула, когда тальден велел оставаться на месте. Замерла, прижимаясь к стеллажу, к опоре, в которой сейчас так нуждалась. Тяжело дыша и радуясь полумраку, скрадывавшему полыхавший на щеках румянец.

Дабы не было обнаружено мое присутствие в непосредственной близости к монаршему телу, это самое тело отправилось навстречу разыскивавшему его пажу. По крайней мере мне показалось, что голос принадлежал слуге тальдена.

– Что случилось? – сухой вопрос Герхильда.

Которому вторил встревоженный, негромкий ответ:

– Ваше великолепие, пленник сбежал.

Пауза и едва различимое:

– Иди, сейчас подойду.

Пленник… Крейн.

Ноги стали ватными, я их больше не чувствовала. Скользнула вниз, пересчитав спиной полки, и замерла, невидящим взглядом упершись в расплескавшиеся по плитам пола узоры.

На поиски Крейна отрядили лучших магов империи. По слухам, сквозняками гулявшим по старому замку, его темная светлость будто сквозь землю провалился. Вот он был, сидел в своей норе в подземелье, и вдруг его не стало. Исчез, растворился в воздухе, стал невидимкой.

Замо́к на зарешеченной двери был не тронут, а стражник, бдевший под этой самой дверью, клялся и божился, что за время его дежурства из клетки с заключенным не раздавалось ни одного подозрительного звука. Только крысы – соседи Крейна – шуршали соломой, заменявшей ему постель. Мерзко пищали, заглушая своей возней тяжелое дыхание истерзанного допросами пленника.

Когда поздним утром стража принесла завтрак, кормить им в подземелье оказалось некого.

Еще я узнала, что Огненный и Ледяной повздорили. Ну как повздорили… Будучи уверенным, что князь приложил к побегу руку, Скальде едва не отправил Игрэйта отдыхать до потепления в сад. Жаль, что едва. Не все же алианам от губительной силы императоров замерзать.

Увы, стража и старейшины вмешались. А ведь хорошая могла бы получиться статуя! Да и ледяные красавицы, уверена, не отказались бы от мужской компании.

Теперь кузены открыто на ножах. Раньше они только в мыслях друг друга не переваривали, а на людях старались сохранять хотя бы видимость родственных отношений. Но после побега герцога и Герхильд, и Хентебесир сбросили маски, и уже всем ясно, что за сильное чувство испытывают друг к другу венценосные братцы.

Как назло, старейшины отказываются верить обвинениям без доказательств. После припадка Скальде Хентебесир для них – что свет в конце темного-претемного туннеля, возможность навсегда покончить с про́клятой династией, произведя рокировку: Ледяного заменить Огненным.

Намучаются ведь с ним, бестолковые.

Мой новый паж оказался непревзойденным добытчиком информации, талантливым собирателем сплетен. Мабли, общавшаяся только с подружками-служанками да молоденькими поварятами, один из которых все пытался за ней приударить, и в подметки не годилась проныре Йекелю. Каждое утро Леан являлся с подробным отчетом. Рассказывал, о чем в кулуарах шепчутся придворные, где и как проводят время алианы, кого и когда ужалила эта зараза. Змея-фаворитка, в смысле… каждую ночь проводившая в своей спальне.