Юлия Фирсанова - Папандокс [litres]

– Пусть с ними дядя разбирается, он все-таки хозяин замка, – выслушав глупые откровения, предложила Светлана. – Я не знаю, что делать с людьми, которые меня топором зарубить хотели.

– Не-не-не, дира, это мы со страху замахнулись, в голове помутилось, не иначе! Разве ж можно, на живого-то человека просто так с топором? – наперебой забормотали, подергиваясь, приращенные к коридору белобрысые деревенские дурни. По-коровьи хлопающие глаза точно не могли принадлежать потенциальным душегубам. Дуракам, которым звон монет заглушил голос разума и совести – легко, но не убийцам, это оба троекратных жреца чувствовали отчетливо.

– Нельзя? Тогда отправляйтесь Ирнату каяться, а потом дяде во всем сами признаетесь, – прищурил глаза Денис и ткнул пальцем в сторону коридора, ведущего к храму. Руки незадачливых бандитов отклеились от топоров. Оружие же так и осталось частью стены и истории, так сказать, для потомков.

Посекундно оглядываясь, бугаи чуть ли не на цыпочках потрусили туда, куда указывал палец Дэна.

Не успели близнецы выбраться во двор, как охотники за чужими сокровищами, сверкая пятками, пронеслись мимо. Оглушительно завывая и отталкивая друг друга локтями, они вылетели на белый свет двора столь эффектно, что переполошили всех бодрствующих и разбудили спящих. Белые от ужаса, со вставшими дыбом волосами и мокрыми штанами, молодые парни рыдали как дети, лепеча о кинувшемся на них голом мужике с крыльями.

Первыми во двор навстречу крикам вынесло дядю вместе с призраком дедушки Итната. Их обоих оторвали от разбора финансовых документов. Следом явились Бельташ и Валт.

Ригет первым делом буквально ощупал глазами племянников и почти успокоился: целы! Дэн, заметив взгляд, еще и задрал на секунду рукав, чтобы похвастаться печатью Ирната. Теперь в глазах старшего родственника появилось нечто вроде гордости за непутевых попаданцев. Пусть по хозяйству почти ничего не умеют, но вдруг такова их жреческая высшая доля?

Только после осмотра Дениса со Светой дядя уделил внимание паре жертв скромного обаяния статуи воинственного бога, завывающих на камнях двора. Денис наскоро пересказал дяде начало топорной истории и присоединился к числу благодарных слушателей очень стр-р-рашной сказки про поход за чужими сокровищами и нападение монстра.

Айтишник слушал и хихикал в кулак. Давя желание расхохотаться, братец тихо нашептал Светке:

– Их счастье, что Ирнат далеко и не слышит. Это ж надо таким маньяком своего бога выставить: бросается, и на кого, не на симпатичных девок – на мужиков!

Сестра лишь поморщилась и шутки не поддержала, честно признавшись:

– Если б я такую статую неожиданно увидела, тоже бы перепугалась. Вроде бы ничего особо ужасающего в ней нет, а все равно страшно. Какой-то атавистический ужас накатывает.

– Да? У меня точно нет. Наверное, весь атавизм достался тебе, у меня и рудимента не сохранилось, – пожал плечами Дениска.

– Очень плохо. Выходит, твоему инстинкту самосохранения не на что опираться.

– Ничего, ты за нас двоих опасаешься, этого хватит, – беспечно отмахнулся братец, дослушивая историю идиотов-преступников, кающихся перед реальным дядюшкой и призрачным дедушкой.

Досада дира Итната была двойной: оттого что он, неспящий, недоглядел, и оттого, что по окрестностям мог поползти зловещий слушок – дескать, не сокровище молодой Кергот откапывал, а чудовище, и его он сырым мясом прикармливает.

– Что делать с ними будем, отец? – проявил вежливость и посоветовался с призраком Ригет. – По закону их повесить надобно.

– Могу удушить веревкой или отдадим их гончим смерти, – благородно предложила рыцарь Бельташ, воспринявшая нападение на служителей Зебата как личное оскорбление.

– Они не собирались никого убивать, – встрял Дэн с ценным мнением, пока Света только переваривала суть небрежного вопроса управляющего и ответ рыцарши.

– Так потому и веревка: за намерения грабительские, – добродушно улыбнулся дедушка Итнат дорогому внучку, благодарно кивнув дире-рыцарю. Сложив руки на груди, старик с легким сожалением следил за елозившими в пыли двора недотепами. После слов Бельташ те посерели от страха так, что под слоем пыли и грязи заметно стало. – Ежели бы покушение на род Керготов было, то до смерти б их засечь следовало. Так-то парни крепкие, жаль, конечно, в расход работников пускать…

Дядя Ригет покосился на племянницу, на валяющихся молодых дураков (давно ли сам был таким, готовым за монету в пекло лезть), крякнул и волей своей, руководствуясь милосердием пополам с прижимистостью, вынес вердикт.

Польстившиеся на чужое добро дурни получили, на Денискин взгляд, наказание худшее, чем изначально предлагал дядюшка, – должность постоянных золотарей. Отныне и пока дир Ригет не сменит гнев на милость этой парочке, как отсидят на воде и хлебе три дня, надлежало по маковку погрузиться в ассенизаторские дела и не отсвечивать.

Дед Итнат одобрил экономию человеческих ресурсов. Помилованные горе-грабители, размазывая сопли по мордам, взахлеб благодарили обоих хозяев – призрачного бывшего (о нем уж все знали и бояться больше, чем боялись при жизни, не стали) и нынешнего – и чуть ли не бегом отправились в сарай-карцер.

– Ну и слухи теперь о нашем подвале пойдут, – восторженно протянул Дениска.

– Отличные слухи, – одобрил сметливый дядюшка и предложил дополнить историю россказнями о том, что чудовище в подвалах – давний страж замковый, и место, где спит он, указал покойный, вернее, беспокойный Итнат. Теперь, когда в замок вернулись законные владельцы, стража разбудили, чтоб владения от всех напастей оборонял.

Призрак, глубоко оскорбленный нападением на внучков и попыткой ограбления, с идеей согласился. Он немедленно взял на себя соцобязательства по запугиванию жаждущих халявы глупцов. Если раньше старику претило эдакое низкопробное хулиганство, то теперь он готов был на любые представления, чтобы отвадить грабителей. Заодно и за внуками присмотреть надо было. Итнат твердо решил обождать с переходом за последний порог. И впрямь, куда уходить, коль есть еще дома дела!

На утренний час приключения попаданцев закончились. Их ждали горячий завтрак и гардероб, подобающий происхождению. Вещи Светки и Дэна – успевшая поизноситься одежонка из деревни Забытки и пижамно-ночные комплекты с Земли – никак не соответствовали званию наследников земель Керготов.

Дядя то ли из экономии времени, то ли просто из экономии до приезда в замок никаких вещей племянникам в дороге не покупал. Или просто закрутился да позабыл, огорошенный всеми божественными новостями и иномирными родственниками. Речь ведь шла не об оружии, и не просили ребята у дядюшки ничего, слишком шокированные попаданием, свалившимся на голову нечаянным могуществом и сумасшедшей круговертью событий, закрутившей их в последние дни. Словом, тема не поднималась, пока призрак дедушки Итната, пораженный монструозной футболочкой Дэна и дырой на брюках в интересном месте, не загнал Ригета в угол. Призрак буквально рвал на себе волосы, горестно сетуя на то, что его внуки выглядят как оборванцы. Тогда-то дядюшке и стало, пожалуй, стыдно. Кормил, защищал, помаленьку учил, а про все другое как-то не подумал. Слишком долго сам мужчина довольствовался малым, чтобы озаботиться каким-то там шмотьем. Но дед вмешался вовремя.