Елизавета Соболянская - Драгоценный подарок

— Я знаю, брат, — лорд встал и тяжело оперся на плечо Жерома, — но я должен быть уверен, что лиэль понесет дитя, понимаешь? Я не могу бросить клан.

— А если не сможет? На ней все еще нет твоего запаха, ты сторонишься ее, — Жером нехорошо прищурился, — ты что опять пойдешь упрашивать этих лживых самок?

— Нет, не пойду, — твердо ответил Грей. — Потерпи еще несколько месяцев, брат и я все тебе расскажу.

Оборотень недовольно посмотрел на лорда, но возражать не посмел.

— Ладно, пойду, проверю караулы, поспеши с письмом, мне кажется лиэль снова права.

***

Следующие дни прошли под знаком ликования. Замок быстро расчищали и укрепляли. Торговцы везли припасы, и кухарки работая не покладая рук, чтобы сытно и вкусно накормить тяжело работающих мужчин. Марине пришлось вспомнить все самые интересные блюда и устроить мастер-класс по лепке пельменей, варке борща и запекания рыбы в горшочках.

На всякий случай лорд еще три дня кормил подданных мясом, слегка смоченным его кровью, чтобы удержать оборот. Никто не возражал. Все понимали, что отбиться удалось только чудом. Стоило оборотням и воинам прорваться в закрытый двор заполненный волками, и началась бы бойня. Так что запрет на оборот и уход из замка поддержали все. Мужчины и женщины сокрушались лишь об одном — осенью родится мало детей.

Марина не сразу поняла о чем речь, и Кринесса объяснила ей, что именно после «волчьей ночи» рождаются самые крепкие и сильные дети, способные стать не менее сильными оборотнями.

— Зато этим детям не придется умирать раньше срока, — отрезала девушка.

Ее все еще трясло от пережитого ужаса. Днем она старалась передвигаться по замку в компании Жерома или Дилана, а ночью, стоило ей заснуть, как ее посещали сказочные сны. Снилось всегда что-то разное, но всегда успокаивающее. Однажды правда она проснулась от неприятной тянущей боли внизу живота, и ей показалось, что дверь ее спальни бесшумно закрылась, но должно быть ей это привиделось со сна.

Лекарь по-прежнему поил девушку своим лекарством и периодически осматривал. Его хмурый вид пугал Марину. Если лечение будет неудачным, лорд может вернуть надоевшую игрушку в ее мир, а может и оставить здесь. Тут фантазия девушки совершенно разыгрывалась, и она решительно делала глоток чая с пустырником, чтобы не дрожали руки.

Однажды лиэр Холмквист застал ее с чашкой чая, принюхался, а потом разразился лекцией на тему:

— Вот некоторые пытаются кое-кого вылечить, а несознательные пациенты уничтожают всю их работу своей самодеятельностью!

Марина повинилась и пообещала доктору больше никаких трав не пить, а нервы успокаивать теплыми ванными и крепким сном.

Грей присутствовал при разговоре, но делал вид, что ничего не слышит. С той самой ночи, когда Марина запустила свои пальцы в его волосы, он прокрадывался в ее спальню, ложился поверх одеяла и ждал, пока она прижмется к нему в поисках тепла, или снова начнет перебирать его волосы, что-то невнятно нашептывая или напевая. Он купался в ее аромате, млел от редких прикосновений и жаждал большего, но не спешил. Боялся оттолкнуть, боялся увидеть отвращение на ее безмятежном лице, и еще больше боялся, что ее появление лишь короткий сон, сказка рассказанная богами строптивому мальчишке.

А между тем Марина невольно взвалила на свои плечи еще больше обязанностей леди Грей. Едва кризис на кухне был преодолен, закупки продуктов переданы Дилану, и Марине осталось лишь составлять меню, да изредка обходить кухню и кладовые с инспекцией, как Кринесса пожаловалась на новую напасть — одежда. Оказалось, что уже год слуги и кухарки не получали нового платья!

— А ведь у нас в договоре было записано, — жаловалась горничная, взбивая подушки, — что раз в год нам полагается новое платье, передник и чепчик!

Марина тяжко вздохнула — придется идти к лорду еще и с этим. Она и сама замечала изношенные локти, обтрепанные подолы, засаленные воротники. Натуральные ткани быстрее теряют вид, сильнее мнутся, садятся, протираются. К тому же здесь слуги сами стирают свою форму, а сделать они могут это раз в неделю — в банный день. И потом до вечера ходят в обносках перешитых из старых форменных платьев, или не высовывают носа из своих каморок.

Обдумав ситуацию, девушка решила, что сначала стоит побаловать лорда чем-нибудь особенно вкусным, а уж потом подходить к нему с вопросом про ткани. Последнее время взгляд оборотня становился особенно тяжелым, когда он смотрел на нее. Неужели передумал? Не то чтобы Марина так уж жаждала очутиться в постели хмурого, покрытого шрамами мужика, но перспектива взять на руки малыша пленяла. Да и сам лорд Грей, если забыть о его хмурости выглядел очень приятно. Может быть он будет мягче чем… Тут Марину бросило в краску от воспоминаний.

Ей было пятнадцать, когда мать неожиданно увлеклась мужчиной значительно старше ее по возрасту. Чтобы Марина не мешала развитию их отношений, ее частенько отправляли «погулять» с его сыном. Парень был совершенно не во вкусе Марины — бледный, изнеженный, кучерявый. Он много внимания уделял своей прическе и часто встряхивал тугими локонами, словно девушка.

Через месяц-другой после знакомства мамин знакомый пригласил их к себе в загородный дом. Марина не хотела ехать, но мать настояла и потребовала:

— Нечего морозится! Павел с тебя глаз не сводит, давно пора повзрослеть!

Девушка промолчала. Не будешь ведь объяснять матери, что от слюнявых поцелуев кучерявого мальчишки тошнит.

В доме их встретили насмешливо, но все же показали бассейн, бар и широкую веранду уставленную шезлонгами. Мать и Антон Петрович целый день валялись на лежаках у воды, и пили коктейли, Павел потискал Марину и ушел к себе, гонят нарисованных монстров. Девушка побродила по заброшенному саду, почитала книжку, а потом прилегла на веранде и уснула. Проснулась от того, что над ней стоял хозяин дома и пытался залезть в трусы. С воплем Марина вскочила и кинулась бежать. Ноги почему — то привели ее в комнату к Павлу. Тот нехотя оторвался от монстров и глянул на встрепанную девушку:

— Что такое? — лениво спросил он.

— Твой, твой отец, пытался… — Марина не смогла выговорить то, что едва не сотворил Антон Петрович.

— Да ну, и чего ты всполошилась? Да все в доме знают, что Антон любит «ранеток», и мне бы проще было, я крови боюсь.

Услышав это, Марина неожиданно обрела ледяное спокойствие. Вернулась в свою комнату, забрала не разобранную сумку и прямо из поселка уехала к бабушке.

Мать потом долго ее упрекала, кричала, что она неблагодарная, и они потеряли хороший шанс «пристать» к хорошей семье. Марине было все равно. Долгие годы она боролась с липким страхом при виде крупных темноволосых мужчин.